В корридоре обнаружился еще один жилистый человек из народа вар, в белой рубашке, судя по невозмутимой физиономии – родной брат тех, что стоял у входа. Он сунул Яраю небольшой конверт, тот запустил пальцы внутрь, а потом открыл дверь в комнату по левую сторону и шагнул в полумрак.
В небольшой комнатке было тихо. Мерно бил лопастями вентилятор у потолка, коренастые столы сияли новеньким зеленым сукном, у стен переминались с ноги на ногу зеваки. Глухо стучали кости с цветами и драконами, высились горки черных и золотых фишек.
Ярай подошел к одному из игроков, сидевшему за ближним столом и с треском, одним движением, развернул к себе, вместе со стулом. Никто не двинулся с места, но в комнате стало как-то безлюдно.
- Раскажи-ка еще раз, как тебе не платят, - сказал Ярай.
Ну и ну, - подумал Блейк. За столом горбился паренек, который выскочил на сенатора во время визита на фабрику. Белые его патлы с утра пришли в еще больший беспорядок.
- А-а... э-э... – сказал паренек.
- Продешевил ты, братец, - сказал Ярай. – За такой паспорт на Воловьем мосту вдвое больше дают.
В руке у Ярая белел небольшой пластиковый прямоугольник.
Блейк узнал парня, но парень явно не узнал Ярая. Зато он хорошо видел темные волосы, смуглую кожу, нос с горбинкой и широко расставленные глаза.
- Ты чего лезешь? – сказал парень, - Иди себе...
Тут парень перешел на варский. Ярай выслушал его молча, а потом выудил из-под пиджака хромированную штучку, о которой Блейку доводилось читать только в книгах – с волнистой насечкой, внушительным барабаном и курносым рыльцем. Живот у Блейка наполнился холодными камешками.
- Подожди, - сказал Блейк и сделал шаг вперед. – Стой. Так нельзя.
- Почему? – спросил Ярай, не поворачивая головы.
- Нельзя убивать людей, - сказал Блейк.
Ярай рассмеялся и посмотрел на Блейка. Зрачки у него были размером с сувенирный таллер.
- Я все время забываю, что ты у нас первый день, Блейк.
Блейк почувствовал, как от злости у него начинают дрожать кончики пальцев. Сколько раз ему за минувшие сутки напомнили, что он ни черта, в сущности не понимает? Раза три, не меньше. Блейк поднял к лицу левое запястье, где как ни в чем ни бывало тикал «Пилот Рашион», сжал кулак и немного отвел руку.
- Уже полтора часа как второй, - сказал Блейк.
Он целил Яраю в локоть, но ничего не успел – он прыгнул и ударил на мгновение позже, чем было нужно. Ярай спустил курок и стал разворачиваться к нему. Лицо Блейку забрызгало горячим, и вместо того, чтобы подсечь руку с револьвером он заехал Яраю точно в подбородок.
Они свалились друг на друга под треск досок и дробный стук – это сыпались на пол игральные кости. Ну все, подумал Блейк. Сейчас поднимут крик, скрутят Ярая, здесь будет полно полиции, а у меня полно неприятностей.
Скрутили Блейка. Кто-то схватил его сзади, швырнул в сторону, прижал к стене. Блейк опомнился и увидел, что его держит невесть откуда взявшийся Ядав. Рядом Ярай не спеша поднимался на ноги.
- Надо валить, - сказал Ядав, повернув к нему голову. – Место чужое.
Вот так, подумал Блейк. Интересно какое будет лицо у Ярвуда, когда он будет читать мой отчет. Впрочем, может статься, он не мой отчет будет читать. А, скажем, информационную справку. Где в подробностях будет описана канава, откуда вынули труп человека, похожего на помощника сенатора.
Ярай сунул револьвер обратно под пиджак и стал теребить встопорщившийся воротник. Потом бросил на Ядава короткий взгляд и Блейка опустили на стул. Блейк стал смотреть, как матово-черное озерцо растекается по полу и подбирается к его туфлям.
Ядав подошел к Яраю и заговорил что-то на ухо. Ярай слушал-слушал, а потом повернулся и вышел вон.
Блейка крепко взяли и повели наружу. Снаружи кричали и размахивали руками, заводили моторы. В сторонке шумно блевали и отфыркивались. Перед Блейком, едва он вышел на воздух, открыли заднюю дверцу ядаевой машины. Увильнуть не было никакой возможности. На заднем сиденье его плотно стиснули, словно баранью вырезку между лепестками электрического гриля. Ядав сел за руль. Всю дорогу он жевал потухшую сигарету.
Доехали быстро. Блейк неловко выбрался на тротуар. Перед ним был портик и карусельная дверь его гостиницы, блестела медная окантовка на гранитных ступенях, и едва слышно пахло нашатырем, которым только что протирали стекла.