- Полторы недели, - сказал Блейк.
- Обратная дорога займет две, не меньше, - сказала Мария. – А через год этой трассы все равно, что и не будет. Двадцать шесть световых лет.
- Федерация проложит новую трассу, - сказал Блейк. – Люди этого хотят.
- Федерация уже ничего сюда не проложит, - сказала Мария. – Она одряхлела. Граждане метрополии хотят жить с комфортом, а не так, как после войны. Да что там, они уже и не помнят, что можно жить так голодно, как после войны, когда колонии взяли наскоком. Они хотят личные межпланетные челноки и бесплатное омоложение по страховке. И тут оказывается, что даже энергия из желтого карлика едва покрывает все их запросы.
- Никто не будет бросать дальний космос, Мария, - сказал Блейк, - Никто не будет отказываться от мечты, а космос – это вековая мечта человечества.
- Мечта, конечно, - Мария задумчиво вертела между пальцами пучок волос. – Это была мечта о старшем брате. А потом оказалось, что мы и есть старший брат. Старший, не очень умелый и не вполне головастый. Возьмите хотя бы революции на Нордике десть лет назад. Народная Майварская коммунистическая республика, как вам? Не думаю, что Федерация этого хотела.
- Ну что же, - сказал Блейк, - разве старшие братья бросают младших?
- Младшему брату мы выстроили завод, - сказала Мария. – Ему хватит на две сотни лет, а то и больше.
Мария помолчала.
- Вы никогда не задумывались, зачем он нам нужен, этот дальний космос? – сказала она. - Что метрополия получила от Нордики?
- Дешевый бета-гемолаг, например, - сказал Блейк.
- Ха, - сказала Мария. - Стоимость прокладки трассы перекрывает все выгоды от бета-гемолага в несколько десятков раз. Я уже не говорю о том, что вместе с бета-гемолагом метрополия получила чудный довесок.
- Какой еще довесок? – спросил Блейк.
- Вы пропустили утренний эфир, - сказала Мария и кивнула в сторону телевизора. Блейк повернулся.
На экране мельтешил выпуск новостей. Бегущая строка сообщала, что дело происходит в городе Сох. Мелькнул загаженный переулок с жестяными мусорными баками. Смутные фигуры улепетывали со всех ног, разбрызгивая мутные лужи. Из полицейских машин под вой сирен и перемигивание проблесковых маяков бодро сыпались стражи порядка. Отряд полиции сбивал замки на воротах складского здания и вскрывал контейнеры. Руки в перчатках резали упаковку и выуживали капсулу с тонкой оранжевой взвесью внутри. Было видно, что крышечка капсулы помечена миниатюрным красным иероглифом, похожим на пламя.
Блейк смотрел как люди в форме тащат контейнеры на свет божий и вдруг понял, что это значит. Все пять секторов Федерации уже много лет сидели на популярном стимуляторе. Последняя его разновидность называлась «Огненная туманность» или просто «Небьюла». Партии «Небьюлы» регулярно изымали на главном транспортном узле в секторе Весов, где сходились два десятка звездных трасс. Определить конкретную планету, производившую наркотик не представлялось возможным – по крайней мере, так всякий раз заявляли на пресс-конференциях. Кажется, теперь эта задачка разрешилась сама собой.
- Ничего себе, - сказал Блейк.
На экране появилась Хлоя и беззвучно зашевелила губами.
- Это из Соха. Вы еще не ездили в Сох? – спросила Мария. – Он на берегу пролива. Через пролив построили большой мост, по которому проходит граница с Сунгаром, а потом сразу сунгарский город Яла. Такие близнецы. Там самые дорогие кварталы населены людьми, которые торгуют порошком. Между прочим, они выстроили себе очень красивые дома. К нам сбежали все майварские архитекторы.
- Откуда вы это знаете? – спросил Блейк.
- Это все знают, - равнодушно сказала Мария.
Блейк взглянул на экран. «Губернатор Порт-Саура в настоящее время недоступен для комментариев», - пробубнила с экрана Хлоя.
- Как вы думаете, - сказала Мария и усмехнулась, - Что скажет Конгресс Федерации после того, как этот выпуск попадет в федеральную новостную сеть? Найдутся ли у него деньги на новую трассу?
- Э-э, - сказал Блейк. В кармане у него запиликал коммуникатор.
- Через год, - сказала Мария и встала, - через год Порт-Саур сам будет решать свою судьбу.
Блейк взял трубку уже в машине. В трубке прерывисто зашипело, а потом раздался хохот, такой, будто неумелый исполнитель пытался играть на трубе, сидя на дне колодца.