- Приезжай прямо сейчас, - сказала Яника. – Харчевня «Корзина и удочка», по правую сторону от северных ворот морского рынка. И раз уж ты первый раз в Порт-Сауре, советую подъехать к южным воротам и пройти рынок насквозь. Это самый занятный квартал города и отнимет он у тебя не больше получаса. Я подожду.
Дневные лучи не проникали в крытый рынок «Гран-Марина Централ», но циклопическое помещение протяженностью в несколько тысяч шагов, сытое чрево неведомого левифана, было до краешков залито холодным светом неоновых ламп. Рынок гудел тысячью глоток и колыхался тысячью рук. В носу у Блейка яростно щипало от запаха морской соли. Он вошел на рынок через южные ворота в тот утренний час, когда повара порт-саурских ресторанов еще не закончили разбирали утренний улов, а хозяйки окрестных домов уже появились у прилавков, чтобы урвать свою долю.
Вокруг было буйство плоти и плоть эту охаживали сталью с ловкостью, казалось, недоступной человеку. Здесь вспарывали ножами толщиной со спицу, разделывали ножами, шириной с баранью лопатку и насаживали на крюки размером с якорь небольшого судна. В стороне наполняли водой крошечный каменный бассейн и выплескивали рыбин с изумрудными глазами. Грохот тележек служил аккомпанементом дробному звону такелажных цепей.
Прилавки тянулись бесконечными пестрыми лентами, и чего на них только не было.
Очищенные от потрохов тушки, перевитые зеленью и присыпанные колотым льдом. Красноперка, уложенная валетами и рогачи, уложенные пирамидами. Крабы-стригуны с угрожающе поднятыми клешнями и усами, задранными к светильникам под потолком. Связки морского гриба, свисающие с перекладин, вперемешку с копченой голотурией, называемой обыкновенно «морской шишкой» за неприличный вид. Зеленые водоросли, успокаивающие душу и приносящие сон; красные водоросли, в помощь мужьям в постели с молодыми неугомонными девицами; синие водоросли, спасающие от плохой крови – все уложены косматыми бухтами, с рыбой-фонарником, водруженной на самый верх.
И тут же металлические жаровни на тонких ножках, пышут пламенем, подрумянивают белые кубики филе бог весть каких морских гадов, нанизанные на тонкие деревянные палочки.
И торговцы в грубых перчатках по локоть, в фартуках с нагрудными кошельками, перебирают товар, отчаянно жестикулируют, выкрикивают цены на десять разных ладов.
И покупатели, женщины с молочными прядями, убранными под платок, с плетеными корзинками, недоверчиво перебирают щипцами розовые, сочащиеся ломти.
Когда Блейк ступил за северные ворота, голова у него шла кругом, так что резную вывеску с корзинкой, удочкой и красноперкой, попавшейся на крючок, он заметил не сразу.
В харчевне было сонно и пусто, лишь миниатюрная черноволосая женщина в белом свободном платье и плетеных сандалиях сидела за столом у окна. Свою белую шляпу с широкими полями и черной окантовкой Яника положила рядом. Блейк подвинул себе потемневший от времени, дубовый стул, сел напротив и увидел, что на столе покоится широкий желтый конверт.
- Привет, Блейк, - сказала Яника. – Тебе понравился рынок?
- Да, - сказал Блейк. – Познавательная вышла прогулка. Ваш базар совсем как ваш город. Никто не может окинуть его единым взглядом, все отчаянно торгуются, на все есть своя цена.
Яника улыбнулась.
- Я уверена, что он меркнет перед рынками метрополии, - сказала она.
- В метрополии нет ничего похожего, - сказал Блейк. – Если мне не изменяет память, рынки признали вредными для покупателей.
Яника махнула рукой. Беловолосый юнец в синем переднике соткался из воздуха и расставил перед ними тонкие фарфоровые тарелки с морским гребешком и синими водорослями.
- Наши покупатели не жалуются, - сказала Яника.
- Не сомневаюсь, что они в восторге, - сказал Блейк. – А я, между прочим, в восторге от полиции Порт-Саура. Мне сказали, что во всем городе нет здания со львами перед входом. Представь себе, здания со львами в самом деле нет. Есть только здание без львов.
Яника взяла конверт, открыла его, выудила две глянцевых фотографии и положила их перед Блейком.
Блейк посмотрел на верхний снимок. Там была ночная прогалина, ярко освещенная прожекторами. Посреди прогалины лежала куча грязного тряпья цвета хаки. С одного боку из тряпья торчала босая нога с черными разводами, со второго боку – повернутый к небу тощий кадык и ухо, украшенное тряпичным узлом. Блейк сдвинул верхний снимок и посмотрел на второй. Глинистая канава, обросшая кустарником, а на дне канавы – неподвижная массивная фигура. Черная кожаная куртка, мясистый щетинистый затылок с коростой засохшей крови.