Яника помолчала.
- Между прочим, нейтрализовать их лучше всего изнутри.
- Что значит изнутри? – спросил Блейк.
Яника махнула рукой и на столе появились чашки с филе морских гадов, нарезанным кубиками и утопленном в перечном масле.
- Ты к ним завербуешься, Блейк, - сказала она. – У них сейчас не хватает, как бы лучше сформулировать, низовых работников.
- Пушечного мяса, - сказал Блейк.
- Борцов за свободу, - сказала Яника. – Ты подходишь по психотипу. Молодой бунтарь из семьи военных. Прошел специальную подготовку в училище, но потом поссорился с отцом и перевелся в гражданский университет...
Яника внимательно смотрела на Блейка, и Блейк вдруг понял, что ему стоит усилий не отводить взгляд.
- За время учебы в университете разочаровался в буржуазных ценностях, - продолжала Яника. – Конечно, с порога они тебя не возьмут. Но у меня в Бехшере есть человек, прозвище – Белый. Он многим мне обязан. Он проведет к нужным людям.
Это безумие, подумал Блейк. Это такое безумие, что даже может сработать. Чертов город. Любой внятный план тут немедленно катится в тартарары. А план, взятый из горячечного бреда?
- Я не могу в одиночку обезвредить террористическую ячейку, - сказал Блейк.
- На улице Ченоя ты не был один, - сказала Яника.
Блейк потер пальцами виски.
- Значит гражданство, - сказал Блейк. – Ладно. Немножко не мой профиль, но ладно.
- Говорят, что у тебя есть покровитель, который может все, - сказала Яника.
Блейк вздохнул.
- Мой покровитель только что надавал мне по ушам и приказал не высовываться, - сказал Блейк.
Яника наклонила голову и немного подумала.
- Ну что же, - наконец сказала Яника, - Ты можешь разменять карту, которую Ярай сдал тебе прошлой ночью. Сенатор Отербридж не прочь пощипать Ярая и Ярай как раз подставился по крупному. В моем особняке нет камер – это повредило бы делу. Я думаю, что сенатор Отербридж окажет тебе услугу в обмен на подробный рассказ, как Ярай провел позапрошлую ночь.
- Не очень-то ты любишь Ярая, - сказал Блейк.
Яника помолчала.
- Ярай вообразил, что без Федерации он будет свободен, - сказала она. - Что ему будет удобней распоряжаться своими миллиардами. Но что толку в миллиардах, если без Федерации вся эта планетка будет стоить не больше миллиона? Ярай был и остается мальчиком, который в спешке переворачивает страницы, нетерпеливо ожидая финала, когда другие вчитываются неспеша.
- Я хотел бы услышать историю, которая произошла между тобой и Яраем, - сказал Блейк.
Яника тряхнула головой.
- С чего ты взял, что есть какая-то история? – сказала она.
Блейк молча смотрел на нее. Яника стала крутить лежавшие на столе металлические щипцы с зубчиками, потом резко отбросила их в сторону и махнула рукой. Теперь на столе появились необъятные тарелки с красноперкой, а к ним – миниатюрный кувшин обернутый дерюжкой, темно-синего стекла, с тонким горлом.
- Я родилась на южном континенте, в деревне под столицей, - сказала Яника. - Как называлась деревня я уже не помню, а столица называется Порт-Пилар. В первый год, как я переехала в Порт-Пилар у меня появились трое знакомых. Их звали Хоршид, Ярай и Гасседак.
В первый год, как Яника переехала из деревни в Порт-Пилар у нее появились трое знакомых. Их звали Хоршид, Ярай и Гасседак.
А вышло это следующим образом. В родную деревню Яники, стоявшую на берегу реки Тарга, явился чиновник и сказал, что деревню выселяют, потому что ниже по течению возводят плотину гидроэлектростанции. Чиновник суетился и показывал какие-то бумаги, пока к нему не вышел кто-то из старейшин и сказал:
- Пока два поколения предков лежат в земле, Праотец дозволяет общине сниматься и переезжать на новое место. На нашем кладбище лежат четыре поколения.
И даже повел чиновника к погосту, хотя тот упирался, размахивал бумагами, а потом назвал старейшину грязным словом. Чиновника в конце-концов отпустили целого, только обрезали ему брюки и легонько стегнули прутом по мягкому.
Спустя месяц, когда до сезона малого изобилия оставалось всего несколько дней, Яника проснулась перед зарей от грохота и железного воя. Все кругом трещало, рушилось и горело. Яника выскочила во двор и увидела, что через село беспощадной волной катятся диковинные машины с длиннющими елдаками во лбу, из елдаков бьет огонь, а верхом на них сидят прокопченные черти, совсем как на картинках из старой книги, которую показывала ей мать. Отовсюду доносился скрежет, высокий, страшный, и тут огромный воздушный молот будто саданул ей в висок, и она разом перестала что-то слышать.