На большинстве из них был адрес: Капитану Жорису, судно «Диана», Англо-Нормандская компания, Кан.
— Вы давно знали капитана? — спросил Мегрэ у врача.
— Несколько месяцев. С тех пор, как он работал в порту. До этого он двадцать восемь лет проплавал капитаном на одном из судов мэра.
— Мэра?
— Да, господина Эрнеста Гранмэзона, директора Англо-Нормандской компании. Собственно говоря, он — единственный владелец одиннадцати судов этой компании…
Еще фотографии: Жорис в возрасте двадцати пяти лет. Уже тогда — коренастый, широколицый, улыбающийся, немного упрямый. Настоящий бретонец!
И, наконец, в холщовой папке — документы, начиная со школьного аттестата до диплома капитана торгового флога, свидетельство о рождении, военный билет, паспорт.
Мегрэ подобрал упавший на пол небольшой конверт, пожелтевший от времени.
— Завещание? — спросил врач, который, закончив свои дела, ждал представителей прокуратуры.
Должно быть, капитан полностью доверял Жюли, так как конверт не был даже запечатан. Мегрэ достал лист бумаги, написанный красивым аккуратным почерком:
«Я, нижеподписавшийся Ив-Антуан Жорис, родившийся в Пенполе, моряк по профессии, завещаю все движимое и недвижимое имущество моей экономке Жюли Легран в благодарность за многолетнюю преданную службу.
Обязую ее передать:
мой катер — капитану Делькуру;
китайский фарфоровый сервиз — его жене;
трость из резной слоновой кости — …»
Почти никто из портовых служащих, которых Мегрэ повстречал там в туманную ночь, не был забыт, вплоть до шлюзовщика, получавшего «тройную рыболовную сеть, что под навесом», — говорилось в завещании.
В этот момент послышался громкий шум: Жюли, воспользовавшись тем, что женщины оставили ее одну, чтобы приготовить ей грог «для поддержания сил», бросилась вверх по лестнице, открыла дверь спальни капитана, озираясь с безумным видом. Она подбежала к кровати, но тут же попятилась, испугавшись вида мертвеца, рухнула на коврик, выкрикивая что-то неразборчивое.
Мегрэ медленно подошел, помог ей встать и отвел девушку, несмотря на сопротивление, в ее комнату. Там было не прибрано, на кровати валялась одежда, в тазике оставалась мыльная вода.
— Кто наливал воду в графин на ночном столике капитана?
— Я… Вчера утром, когда ставила цветы в вазу.
— Вы были одна дома?
Жюли еще тяжело дышала, но понемногу приходила в себя. Ее удивили вопросы комиссара.
— Что вы такое придумали? — воскликнула она вдруг.
— Ничего. Успокойтесь. Я только что прочел завещание Жориса.
— Ну и что?
— Вы наследуете все его имущество. Вы теперь богаты.
В ответ она только сильнее разрыдалась.
— Капитана отравили водой из графина. Жюли посмотрела на комиссара сверкавшими от ненависти глазами, крикнула:
— Что вы хотите этим сказать, а? Что вы хотите сказать?
Она была в таком состоянии, что схватила Мегрэ за рукав и стала лихорадочно трясти его. Еще немного — и она вцепилась бы в него ногтями.
— Потише. Успокойтесь. Расследование только начинается. Я ни на что не намекаю. Я собираю сведения. В дверь постучали. Это был полевой сторож:
— Прокурор сможет прийти только после обеда. Господин мэр вернулся утром с охоты и еще не встал. Он придет, как только будет готов.
В доме царило лихорадочное возбуждение. Все были взволнованы. Люди на улице, ждущие сами не зная чего, усиливали нервозность, беспорядок.
— Вы намереваетесь остаться здесь? — спросил Мегрэ у девушки.
— Конечно. Куда же мне деться?
Мегрэ попросил врача выйти из комнаты умершего и закрыл ее на ключ. Он оставил с Жюли только двух женщин: жену смотрителя маяка и жену одного из шлюзовщиков.
— Не впускайте никого, — сказал он полевому сторожу. — Если понадобится, попытайтесь как-нибудь заставить разойтись любопытных.
Мегрэ вышел из дома, прошел между группами зевак и направился к мосту. Сирена по-прежнему выла вдали, едва слышно, так как ветер дул в сторону моря. Было довольно тепло. Солнце светило все ярче. Начинался прилив.
Два шлюзовщика были уже на своих рабочих местах. На мосту Мегрэ встретил капитана Делькура, с которым он разговаривал накануне вечером. Тот подошел к нему:
— Так это правда?
— Да. Жориса отравили.
— Кто?
Толпа у дома капитана Жориса начала расходиться. Было видно, как полевой сторож, жестикулируя, ходит от группы к группе и что-то говорит. Люди стали смотреть на комиссара. Их интерес сосредоточился теперь на нем одном.
— Ну что, начинаете шлюзование?
— Пока нет. Нужно, чтобы вода поднялась на три фута. Вон то судно на рейде ждет с шести часов утра.
Другие служащие: таможенники, механик, хозяин сторожевого катера, инспектор рыбоохраны — не решались подойти к комиссару и капитану. Они готовились к очередному рабочему дню. Это были те самые люди, которых Мегрэ едва различал в ночном тумане и которых он видел теперь наяву, при свете дня.
«Приют моряка» находился в двух шагах. Из его окон и застекленной двери был виден шлюз, мост, пирс, маяк и домик Жориса.
— Зайдем выпьем по стаканчику? — предложил комиссар. Он догадывался, что при каждом дежурстве, по установившемуся обычаю, весь небольшой персонал порта собирался в бистро.
Капитан посмотрел на уровень воды.