Знаете, весь месяц я провел в ужасном напряжении, но так и не смог принять решение, выработать собственную линию поведения. А потом маховик завертелся, и стало не до того… Вот я и пытался усидеть одной задницей на двух стульях, хотя из истории прекрасно известно, к чему приводят такие попытки. Да, с одной стороны, я старался наилучшим образом исполнять свои прямые обязанности — помогать вам. Надеюсь, в этом плане у вас нет ко мне серьезных претензий?
Можете не говорить, я понимаю — жизнь трудно поделить на тот план и этот. Но я всего лишь хотел, чтобы Земля не всплывала в этой истории. Я довольно долго питал надежду, что идет бой между керторианцами, а у полковника Бэйтса и его команды другие намерения, совсем не связанные с Вольфаром Регом. Конечно, теперь меня ткнули носом в дерьмо — рассуждать так было наивно… и малодушно, черт возьми! И что уж самое скверное, я это понял не вчера.
Когда? Вам интересно?.. Окончательно я убедился на войне. Да, узнав, что ВКС Земли не пришли на помощь Рэнду. Я не могу объяснить, почему они так поступили, даже сейчас, но было ясно, что полковник Бэйтс — или тот, кто за ним стоит — тоже вовсю двигает фигуры по нашей с вами доске… А ведь одно время казалось, будто все налаживается: Вольфар мертв, мы живы, сидим на «Прометее», лишенные возможности управлять событиями. Можем досидеть, пока все так или иначе не кончится — я искренне на это рассчитывал. И естественно — хрен на блюде!..
Да, на Аркадии я вел себя мерзко, даже смешно извиняться. Я чувствовал, что вы близки к разгадке, и знал: доберись вы до Марандо — все, случится то, чего я больше всего боялся. То есть вы и козлы, представляющие мою родную планету, наконец-то столкнетесь лбами. Я до последнего момента старался помешать, но это было попросту глупо. Будь я чуть поумнее, понял бы — уже поздно, Марандо ни на что не влияет. А так я только облажался…
На этой ноте майор свою пламенную речь закончил. Но я продолжал молчать — сказать было, в общем-то, нечего. Я хоть и утверждал о нежелании фантазировать по поводу истинной роли Уилкинса, но все же во вновь возникшей у меня концепции ему отводилось определенное место, и прослушанный рассказ на сто процентов подтверждал мои предположения, даже спрашивать оказалось не о чем… Что же касается морального аспекта, то я не был разозлен, обижен или расстроен — все-таки он выложил правду, которая представлялась оптимальным вариантом (по сравнению с другими, теоретически возможными). Итак, майор не был шпионом или двойным агентом, он не предавал и не продавал меня; напротив, выручал из критических ситуаций, спасал силой ума и рук — так какие могли быть к нему претензии? То, что он пытался изменить ход событий в ключе, который считал для себя оптимальным, я не мог поставить ему в вину — каждый вправе иметь собственное мнение и желания. Точнее, я мог бы требовать слепого повиновения от телохранителя, но не от помощника, не от друга. А ведь зарплату я ему давненько не платил… И все же я был немного задет, поэтому задал один вопрос, ответ на который был мне известен:
— Значит, после случая в Нью-Фриско на контакт с вами больше не выходили?
— Нет. Ни разу, ни малейшего намека. Не верите?
— Отчего же? Верю. А почему?
— Я думал над этим, — кивнул майор, как будто подтверждая серьезность вопроса. — Полагаю, несмотря на мои слова, меня не считали абсолютно надежным. Проверили разок, для страховки, а потом смотрели, как я себя поведу. Боюсь, я их разочаровал — слишком рьяно выступал за другую команду.
Я попытался примерить на свою рожу мечтательную улыбку Принца:
— А вот это действительно глупо. С их стороны. Любезно предупредить вас о том, что игра продолжается и вот-вот пойдет всерьез, а затем оставить в покое? Где смысл?
Уилкинс не мигая посмотрел мне в глаза и наконец буркнул:
— А как вы это объясняете?
— Боюсь, ваша лояльность совсем у них не котировалась. Более того, обстоятельства складывались так, что вы превращались в их потенциального противника. Опасного противника — болваном вас не считали, уверяю… Единственное, что они могли сделать, кроме физического устранения, — это смутить вас, запутать. Добиться того, чтобы борьба шла в вашей душе, и тогда в критический момент необходимость немедленного выбора могла вас здорово подвести. Случись нечто подобное, и вы принесли бы им куда больше пользы, чем впрямую исполняя приказы. Согласны?