Отдала стакан Алексеичу и заворожённо уставилась на него.
— Что с тобой происходит? — спросил он, кивнув ей.
— У меня… обмороки, — после паузы сказала она.
— А до обмороков она бежит по какой-то белой горе, — монотонно сказал Влад. — Рядом с ней ещё несколько человек, которые помогают ей. И ты…
Вика уставилась на него с ужасом, но Влад договорил потрясающую вещь:
— И ты не успела даже попробовать тот корень.
С начавшейся истерикой даже Лена не сразу сумела сладить. Ей пришлось для начала выгнать всех, на кого агрессивно (как она выразилась) реагировала «больная». В комнате остались лишь Макс, Алексеич, Володя, Влад и Лена. Остальные, кого назвала эмпат, быстро вышли в коридор — дожидаться, чем закончится странное происшествие.
Когда Вика успокоилась (хотя голос всё ещё опасно подрагивал), Макс предложил:
— Хочешь есть?
— Хочу! — нервно откликнулась она.
— Давно не ела? — спросил он, ставя перед ней, на одеяло, поднос. К его удовольствию, она лежала не голышом, как он опасался, а одетая во что-то белое, на что она и сама с удивлением посматривала.
— Давно, — ответила она, хватаясь за ложку и смущённо глядя на взрослых мужчин.
— Ешь, — велел Алексеич, — а мы отойдём к окну, чтобы тебе не мешать.
Вика ответила после долгого прерывистого вздоха и сумев проглотить кашу с ложки:
— А вы мне не мешаете. Я так есть хочу, что…
— Там тоже голодно?
— Хуже, чем здесь, — помешкав, ответила она. — Здесь можно порыскать в мусорках, а там вообще ничего. Здесь даже подать могут, если долго смотреть на… — Она осеклась, глядя на Макса, но тот ободряюще кивнул, и она нехотя и тихо продолжила: — Если долго смотреть на тех, кто держит в руках что-нибудь из еды… Им неловко, и они… подают. А там… Там надо всего бояться.
— Та девушка, в чьё тело ты вселяешься, — спокойно сказал Алексеич, — тоже ведь не мертва? Или?..
— Нет, она не мертва, — пробормотала Вика, стараясь собрать ложкой остатки каши.
— А что с ней? Ты слышала её?
— Она говорит со мной, но как будто издалека. Как будто я держу мобильный телефон на небольшом расстоянии от себя.
— А ты слышишь, о чём она говорит?
— Да. — Она осторожно выпила слабый чай и поставила стакан на поднос. — Она говорит, что и я, и она — порталы.
Макс открыл рот, чтобы спросить, что имеется в виду. Но Вика откинулась на подушку и устало закрыла глаза…
— Спит, — констатировал Алексеич. — Так. Надо бы назначить дежурство. Блокировку вокруг неё от проникновения извне мы сделали сильную. Но она рассчитана на агрессию известных нам параметров. А с девочкой происходит что-то гораздо опасней того, о чём мы знаем. Поэтому неплохо бы установить рядом с ней дежурство. Иначе однажды мы войдём в комнату и снова обнаружим лишь тело.
— Я начну дежурство, — предложил Макс, садясь на край кровати. — Вы только отнесите Кузьме этот поднос, чтобы он не ругался. А потом меня кто-нибудь сменит. Как?
— Согласен, — сказал Володя. — Хотя меня и терзают смутные сомнения, что ты таким образом уклоняешься от моих уроков.
— Врать не буду, — философски сказал Макс. — Уклоняюсь. Но ведь причина уважительная!
Через минуту в комнате остались только он и Вика.
Четвёртая глава
На воображение Макс никогда не жаловался. И думать умел.
Сначала он сидел у кровати заснувшей девушки, решая судоку из журнала, принесённого из общей комнаты отдыха. Потом надоело. На улице стояла ленивая июльская жара, от солнца пришлось прикрыть лёгкие шторки на окне, хотя это мешало току свежего воздуха. А Вика всё не просыпалась. Макс и сам начал задрёмывать, а когда сообразил, что вот-вот уснёт самым постыдным образом, встряхнулся и неожиданно вспомнил о Владе. Тот сказал странные слова о том, что Вика не успела съесть какой-то корень. И Макс начал «собирать» факты.
Итак, Вика. Она сказала, что ходит пространствами с осени. Надо полагать — с прошлой, а значит — с прошлого года. Зимой она прекратила ходить, потому что её положили в больницу, думая, что у неё что-то с головой. Макс вздохнул: чуть что — сразу в больницу!.. Точно. Она ещё сказала, что её обмороки были очень длительными. Хорошо ещё, что в один из обмороков родные не решили, что она умерла. Хотя, впрочем, Володя сказал, что её состояние ушедшей очень похоже на состояние человека, впавшего в кому. Может, в больнице решили, что Вика время от времени вот в такую своеобразную кому впадает из-за того, что у неё что-то с мозгами?.. Интересно, а зимой она прекратила ходить, потому что положили в больницу? Что там с нею сделали? Перекрыли лекарствами способность ходить? Ну, типа — заглушили. Или она перестала выпадать из здешнего мира, потому что началась зима?