- Погоня, мой друг! Погоня! - Вдруг снизошел до ответа гость.
- Какая погоня? - Оживился Свистюлькин.
- Да, опять эта полиция времени! Ловили бы лучше настоящих преступников, например таких, как те старички.
- Это от которых вы сбежали?
- Не сбежал, а ушел.
- А они преступники?
- Конечно. Может, слышали... Кстати, как вас зовут?
- Иван Николаевич.
- Так вот, Иван Николаевич, может, слышали, как эти "божьи одуванчики" ограбили океанские глубины Мортрана-2?
- Какого Мортрана?
- Второго.
- Что-то не припомню.
- Ну, как же! Они еще понаплели с три короба про "золотую рыбку", пытались все свалить на местную морскую мафию.
- А! - Воскликнул Свистюлькин. - Как же, слышал! Так это они... - Осенило Свистюлькина.
- Ну, а кто же?
- Но они же, вроде бы, все потеряли. - Обнаружил глубокие познания народного эпоса Свистюлькин.
- Правильно. Я им и помог.
Колобокс улыбнулся.
- Ну ладно, мне пора. Приятно было поболтать.
Гость схватил в руки, какой-то небольшой, потрепанный саквояж, стоявший доселе не замеченный Свистюлькиным, у ног визитера и их контуры быстро начали размываться. Затем раздался щелчок и Колобокс материализовался опять, только теперь в разодранной и прожженной, в нескольких местах, одежде, от которой сильно пахло озоном.
- Поганцы! Барьеры ставят. - Пробурчал, отряхиваясь Колобокс и исчез опять.
"Может быть насовсем. " - С надеждой подумал Свистюлькин.
Но тут по мебели пробежала рябь. Свистюлькин осторожно отполз подальше. А в комнате возникли контуры трех человек. А когда они появились окончательно, "может и не люди" - подумал Свистюлькин. Все трое были на одно лицо и в одинаковой небесно-голубой форме.
- Гражданин Свистюлькин, Иван Николаевич? - Спросил один из близнецов.
- Да. - Безразлично кивнул человек.
- Полиция времени. - Представился тот же клон.
Свистюлькин кивнул с таким видом, как будто только тем и занимался всю жизнь, что встречал заблудившихся, нашкодивших Колобков и полицию времени, гоняющуюся за старичками и сказочными персонажами.
Один из полисменов приоткрыл, было, рот, но Иван Николаевич опередил его, ткнув пальцем в ту точку пространства, в которой исчез преступник.
- Туда.
- Что туда? - Не поняли служители закона.
- Колобокс побежал туда, - терпеливо разъяснил Свистюлькин.
- Спасибо! Вы очень помогли следствию, - полицейские кивнули и исчезли.
Иван Николаевич Свистюлькин еще немного посидел на полу. Потом поднялся и с сосредоточенным видом направился к зеркалу в прихожей. Включив свет, он долго разглядывал свой язык, дергал веки и трогал рукой лоб. После всех этих манипуляций наш герой сразу поплелся к телефону.
- Алло! "Скорая"? - Трагично проговорил он в трубку.
- Да, "скорая". Что у вас?
- У меня, только что, был Колобокс. И за ним гнались. Вот я и думаю, сообщить в милицию, или они сами разберутся? И еще у меня жар. - Уже торопливо добавил Свистюлькин.
На том конце провода секунды три просто молчали, а потом Иван Николаевич услышал все, что о нем думают, в, довольно резкой и не лицеприятной форме. Заканчивалась тирада довольно тривиально:
- Пить надо меньше! А еще раз позвонишь, мы сами все сообщим милиции.
Свистюлькин осторожно положил трубку и, испугавшись, больше никуда звонить не стал. Он немного постоял посреди комнаты, вспоминая своих недавних визитеров и вдруг встрепенулся, стукнув себя по лбу ладошкой. Просто ему подумалось о том, что хоть и старички, но они явно будут не довольны тем, что их так обвели вокруг пальца, как это живописал Колобокс.
Гордо улыбаясь от осознания своей сообразительности, Свистюлькин приблизился к эпицентру необычных появлений, необычных людей и, скрестив ноги, удобно расположился на полу. Подперев голову кулаками, Иван Николаевич решил терпеливо ждать гостей.
"ПУПОК" И БОГОРОДИЦА.
"Пупок", шаркающей, старческой походкой, хотя на самом деле ему было чуть больше сорока, плелся через привокзальную площадь. Кстати, пупком его прозвали за то, что на его впалом животе всегда, в любое время дня и ночи, оборванная, грязная рубашка не была застегнута. Пуговиц там не было, а рубаха считалась у него в единственном числе. Так вот, в этой прорехе, удивляя белый свет, торчал, какой-то уродливый, в своем удивительном переплетении, пупок.
И вот "Пупок", подойдя, наконец, к угловому, обшарпанному пятиэтажному дому в конце площади, свернул за него, оказавшись прямо напротив бетонной стены три на полтора метра, возле которой примостились мусорные баки. Человек на ходу прислушался и его лицо, коричневато-грязного цвета, растянулось в щербатой улыбке, обнажая, изъеденные гнилью, остатки зубов. За стенкой слышалась возня, сдавленный мат и чавканье. Он заглянул за стену и, убедившись, что это свои, вокзаловские, ввалился туда весь. Несколько человек, двое мужчин и одна женщина, напряженно замерли. Конечно, называть людьми, а тем более делить их по половым признакам, было бы большой ошибкой. От гомосапиенс у них осталась только человекоподобность и то относительная, и зачатки разумной речи.