Старая мебель сгрудилась в дальних комнатах. Зал же сиял сталью, стеклом и лакированным деревом. Новые кресла, кровати, столы и столики застыли в своем однотипном величии. Че Хис восторженно щелкнул пальцами и, улыбаясь, вышел, громко хлопнув дверью.
Вечером, когда на город опустились багровые сумерки, дом всколыхнулся. По комнатам пробежали всполохи света раз, другой, третий. Проникая всюду, разрастался нудный, низкий звук. Пол в зале начал дыбиться и вибрировать. Посыпались стекла новых зеркал, болты и пружины вылетали из своих гнезд, сталь стонала и гнулась. А из комнат, на хаос, безразлично смотрели, пустыми глазницами, деревянные, старые вещи.
Че Хис, беззаботно в это время, танцуя, даже не подозревал, что приведет сегодня Лидию на развалины своего счастья.
"СТРАХ-ИНКОРПОРЕЙТЕД"
Под полуденным Румынским солнцем сочилась неторопливая змейка очереди. И двигалась она к большому, искусственному пролому в скалистых породах, над которым сияла огромная иллюминированная вывеска - "Аттракциону ужасов". Хотя в Карпатах было полным-полно разломов, компания "Страх-Инкорпорейтед", не поленилась и не поскупилась сделать свой собственный, а так же прорыть туннелей, проложить рельсовую дорогу и наштамповать еще пару, тройку аттракционов. Внутри же все было оформлено по вкусу самой дотошной и требовательной публики.
Клод Бариес, американец французского происхождения, высокий и стройный, загорелый, с правильными, классическими чертами лица, считал деньги, жуя жвачку. Бариес выглядел хмурым и уставшим. На горы и гостиницу он насмотрелся вдоволь, остался аттракцион. Знакомиться с которым Клод не питал особого желания. Дело в том, что Клод Бариес оказался за четыре тысячи километров от своего дома не по своей прихоти, а по заданию Нью-йоркского еженедельника "Обозрение". Компания "Страх-Инкорпорейтед" заинтересовала издание своими баснословными доходами, восторженными отзывами состоятельных клиентов и тем, что за полтора месяца, со дня открытия, в туннелях аттракционов исчезло пятьдесят два человека. Скандал разразился необычайный, но вместо банкротства доходы компании возросли на несколько пунктов. Людям не терпелось побывать в одном из самых загадочных мест на земном шаре, родине знаменитого графа Дракулы. Официальное расследование зашло в тупик. Полицейские чины или отмалчивались, или делали путаные заявления. Выяснить истину взялись, как всегда, средства массовой информации. А хотя бы попытаться ее выяснить можно было лишь побывав инкогнито в туннелях компании. К чему Клод Бариес и сделал сейчас очередной шаг, купив билет и пройдя ограждения. Прочитав несколько плакатов и табличек, он, наконец, выбрал свою группу.
Двадцать с лишним человек, среди прочих и дети, с завидным интересом, слушали правила инсценировки в интерпретации симпатичного, местного гида. Наконец все приготовления были закончены и, с виду неуклюжий, но прочный состав, из двадцати двух вагонеток, тронулся в путь. Бариесу досталось место рядом с полнеющей и стареющей, нервной особой, о чем он в последствии сильно пожалел. Пока страшного было не так уж много. Бариес начал потихоньку разочаровываться. С потолка капала какая-то слизь и падали пауки величиной с ладонь. Проносились летучие мыши, задевая крыльями одежду, да еще соседка Клода, при каждом удобном случае, взвизгивала и хватала его за руку, больно впиваясь ногтями. А потом, гримасничая, как ей казалось, мило улыбаясь, долго извинялась.
Еще до поляны Троллей Бариесу вся эта затея наскучила. Он выключил передатчик, из которого лились объяснения гида, и посмотрел на светящийся циферблат часов. До конца сеанса оставалось десять минут. И тут случилось непредвиденное. На очередном крутом спуске состав сошел с рельс. Сидящим впереди не повезло больше всех. Первые шесть вагончиков расплющило о скалу. В тусклом свете фонарей алели лужи крови, блестел покореженный металл, и повсюду виднелись куски человеческого мяса. У многих не выдержали ремни безопасности. Пропасть, слева, заботливо приняла их конвульсивно дергающиеся тела. Клод Бариес отделался довольно легко, немного вывихнул ногу и не сильно разбил голову, ушиб грудь и плечо. Повсюду слышались стоны, призывы о помощи и молитвы. Бариес встал на ноги и оперся спиной о холодный гранит скалы. У него гудело в голове. Вдруг он заметил свою соседку, придавленную широкой поперечиной вагонетки. Она, в упор, смотрела на Клода и только беззвучно шевелила губами. Бариес проковылял к ней, схватился за железку и, с большим трудом, приподнял ее. И тут его поразила страшная мысль вот значит, как здесь исчезают люди! Его прошиб холодный озноб и от неожиданности таких выводов он разжал пальцы. Внизу, у его ног, что-то забулькало, как родничок и смолкло. Впервые в жизни Бариес, по настоящему, испугался. Он, тяжело дыша, затравлено огляделся. Каких-то там сказочных существ, тем более механических, он не боялся, но перспектива умереть в этом мрачном подземелье не обрадовала бы ни кого. И такие безрадостные личности, жертвы крушения, в оборванной одежде и с синяками, уже собирались вокруг своего потрепанного, но все еще веселого гида. Бариес двинулся к людям. "Какой молодец!" - подумал он, глядя как этот простоватый, румынский парень успокаивает людей. Клод сел на землю, вытянув больную ногу.
Уже почти час, как пострадавшие экскурсанты, шли к выходу, в свете импровизированных факелов. Все устали. У гида поубавилось энтузиазма. Он молчал. Многие женщины беззвучно плакали. Мужчины их уже не успокаивали. У всех нарастало подозрение в том, что гид заблудился. Клод Бариес плелся уже в конце процессии, сочиняя на ходу сенсационную статью. "Господи, как все банально!" - мелькало иногда у него в голове. Так, не заметно для себя, метр за метром, он все больше и больше отставал от товарищей по несчастью. Когда последний человек скрылся из виду за очередным поворотом, Бариес очнулся от раздумий и заставил себя увеличить шаг. Когда же он свернул, то не увидел впереди ни людей, ни света. Личный, панический страх Бариеса метнулся к его нервным центрам. Клод испугался до тошноты, до спазмов в горле. На глаза навернулись слезы. Он потихоньку заскулил. Вдруг в боковой галерее мелькнул свет. Человек кинулся туда. Нога мешала, не гнулась, цеплялась за все неровности грунта и на сто процентов состояла сейчас из боли. Он свернул в галерею, споткнулся, упал, вскочил на ноги, опять упал. Нет, показалось. Клод стукнул кулаком по шершавой стене и заплакал. Сбоку опять мелькнул свет. Клод, хромая, кинулся туда, с гримасой боли и злобы на лице. Он завернул за угол и зажмурил глаза от ослепительного света факела, который к тому же, чуть не опалил ему волосы. На лицо Бариеса легла какая-то идиотская улыбка и застыла. Гид тоже ему улыбался, но странной волчьей ухмылкой, оскалив четыре больших, желтых клыка. Глаза его отсвечивали красноватым блеском.