Вот только от морепродуктов Баребух воротил нос, насильно скормленную морскую капусту вытошнил обратно, а орехи вообще не воспринимал за еду. Хорошо хоть навернул пачку жирного творога, и на том спасибо.
Короче говоря, пёс поел, подышал воздухом, чутка побегал и таки смог нагулять аппетит до женщин.
— Горжусь тобой, — вслух сказал Роман Романович, когда они спускались на лифте с последнего адреса.
После Баребух был доставлен до дома. Ну… почти. Апраксин старший привязал его за к инвалидному пандусу подъезда, в котором жила баронесса Михеева, напоследок потрепал бульдога по ушастой голове и был таков.
Домой он попал поздно. В кармане куртки была целая куча наличности, которую он выручил на этом своём сводничестве. Богатый, трезвый и очень-очень усталый, он уснул, как только голова коснулась подушки, ну а сегодня…
Сегодня на Романа Романовича нашла эдакая грустинка. Дети выросли и выпорхнули из гнезда, оставив его одного в пустой квартире. Хоть зять остался, да и тот… мужик особо неразговорчивый и холодный. С таким уют не создашь. И быт счастливый не построишь.
Грустно.
Тоскливо.
Одиноко.
А хотя, — подумал Роман Романович, взглянув на ситуацию под другим углом.
— Один, — вслух произнёс он. — Один в пустой квартире. Твою-то мать!
Он крепко затянулся, не бычкуя сигарету вошёл в комнату и по-хозяйски выпустил несколько колечек дыма. Дети запрещали ему курить в квартире, говорили, дескать, воняет. Дети вообще много чего ему запрещали. И где-то в глубине он ждал, — он не терял надежды! — что все они в один прекрасный день возьмут, да и свалят нахрен с его жилплощади.
И наконец-то этот день настал!
— Ах-ха-ха! — в голос засмеялся Роман Романович.
Он рукой нащупал свой карман… а следующую строчку аж вслух пропел. Затем ещё чуть посмеялся, крикнул:
— Идите в жопу, спиногрызы! — погрозил кулаком в неопределённую сторону и засобирался на выход.
Шиковать, так шиковать.
Ради такого дела Роман Романович сгонял до Мытищинской ярмарки и купил себе целый брикет жирных магаданских креветок сухой заморозки. Пиво — только лучшее! Из разливайки! Два литра светлого, два литра нефильтровки и ещё два литра чуть сладкой красноватой бурды, которую здесь называли «Ирландским Элем». Итого шесть литров. Самое то, чтобы нарядиться на отличненько.
Ну а ещё.
Ещё Роман Романович обеспечил себе досуг. Но нет! Никаких женщин! Они словоохотливы и постоянно требуют внимания, а ведь сегодня он решил отдыхать один.
Вместо этого Апраксин-старший разжился зрелищем, да ещё каким. Он помнил, что сыновья смотрели через свою приставку фильмы на дисках DVD-формата, а стало быть, и он сможет. Вот только не фильмы.
— Есть у вас что-нибудь старенькое? — спросил он у патлатого продавца. — Из классики? И чтобы живой концерт был?
Слово за слово, патлатый понял вкусы Романа Романовича, проникся ими, — даже руку пожал, — и вывалил целую стопку дисков. «MANOWAR», «Deer Purple», «Accept», «Pink Floyd», Эдди Ван Хален и ещё с десяток исполнителей.
— Спасибо тебе, сынок, — чуть сдерживаясь от слёз поблагодарил продавца Апраксин-старший, разглядывая всё это богатство. — От души.
Примерно час ушёл у Романа Романовича на то, чтобы понять, как работает шайтан-машина сыновей, однако в итоге всё получилось. Всё-таки техническим дебил он не был, и даже наоборот, буквально на днях собирался посмотреть, что там за интернет такой придумали.
Под чарующие ритмы хэви, Роман Романович начал делать в комнате перестановки. Сперва он отодвинул диван, загнал морозильный ларь поближе к телевизору, а затем задвинул его обратно. Ну… потому что ни журнальных, ни каких-либо ещё столиков в квартире не было, а держать посуду рядом с собой на диване чревато. В таком случае отдых может закончиться уборкой, а ему того совершенно не хотелось.
Итак.
Роман Романович застелил морозилку чистой белой скатертью, наварил целую кастрюлю креветок, — с душистым перец, лавровым листом и лимонной жопкой, — налил себе кружечку пивка и сел отдыхать. Ещё и пепельницу на стол поставил, ибо нехрен.
— Ви донт нид но эдукейшын! — подпевал он. — Ви донт нид но то контрол!
Это было что-то невообразимое.
Роман Романович не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя таким счастливым. Таким молодым. Таким полноценным и насыщенным. Ещё вчера ему казалось, что годы отцовства оставили от него лишь бледную тень себя прежнего, но нет! Вот он! Вернулся!
— Эй! — проорал во всё горло Апраксин-старший. — Тича! Лив зем кидс ало-о-о-он!
И в этот самый момент над морозилкой, — а точнее над тем местом, где ещё десять минут назад стоял диван, — открылся портал размером со стиральный тазик. Из портала сперва появились кроссовки, затем чьи-то ноги по колено, затем по пояс и…