Поэтому в зале теперь было не просто душно, но ещё и накурено.
— До новых встреч, — я пожал руку Айзеку, и тот выпустил нас на улицу.
— У-у-у-у, — тут же поёжился Костян. — Дубнина-то какая.
И впрямь.
Железные перила на крыльце клуба покрылись инеем. Лобовые стёкла припаркованных поблизости машин уже заволакивал морозный узор. Пар от нашего дыхания валил такой густой и плотный, будто бы на улице была настоящая зима.
— Ты домой? — спросил я у Кости.
— Ну да, — ответил он. — Или я тебе ещё на сегодня нужен?
— Да вроде нет, не нужен, — я зашагал в сторону дома. — Сегодня-завтра подумаю, что делать дальше. И ты тоже, кстати, подумай. Две головы, все дела.
— Ага, — Ходоров шмыгнул носом и зашагал рядом. — Значит, во Владимир поедем?
— В Александров, — поправил я друга. — Там от города час, если пешком.
— Понятно.
Дальше шли молча.
Переваривали день.
Вокруг было темно, тихо, холодно и просторно. Лишь звук наших собственных шагов, оранжевый свет фонарей, да неоновые огни пивного ларька где-то вдалеке. Мороз таки сумел разогнать праздный народец по домам. Хотя-я-я… кажется, одна компания из четырёх человек продолжала банкет прямо в торговом зале.
Продавщица, кажется, была не против.
А то и вовсе участвовала.
Костя молчал и думал о своём, а я продолжал размышлять об артефактах. Какая же, блин, мелочь, когда у тебя есть свой личный крафтер. И в какую же недоступную реликвию она вдруг превращается, если ты нищий подросток без рода за спиной.
Хотя если припомнить, то так происходит везде. Практически во всех мирах, где мне доводилось бывать.
Купить артефакт трудно, потому что артефакторы всегда прибиваются к роду. Или к клану. Или к какому-то сообществу. Как ни назови — всё одно. И потому почти всё производимое ими идёт на удовлетворение внутреннего спроса.
А на продажу выкидывается либо откровенное дерьмо, либо годные вещи за очень и очень большие деньги.
Решил стать одиночкой — плати.
Ибо нехрен.
У меня с этим проблем не возникало, потому как я сам мог оказать уникальные услуги и затребовать за них охренеть-какую-уникальную цену. Деньги не были проблемой. Да и не будут в дальнейшем, — в этом я уверен на все сто, — но вот сейчас…
Когда ты не ограничен в средствах, добавить себе парочку рабочих рун при помощи артефактов кажется чем-то само собой разумеющимся. Расходником типа зубной пасты или бензина. Ну а сейчас, если следовать аналогии до конца, чистить зубы для меня было непозволительной роскошью.
И даже странно как-то от этого становилось.
— А зачем нам так много всего? — спросил Костя. — Я просто заглянул в твой список и малость охренел. Куда столько-то?
— Посмотрим, что именно из этого они смогут добыть, — ответил я предельно честно. — А если вдруг смогут добыть всё, то выберем только самое необходимое.
— А-а-а, — протянул Ходоров. — Хорошо. А я-то уж подумал, что ты не знаешь, как артефакты работают.
Я не удержался и заржал.
— Ты чего?
— Да не-не, ничего.
Костя-Костя, сколь многого ты обо мне ещё не знаешь. Даже несмотря на моё сегодняшнее признание. Это всего лишь верхушка айсберга, дружище! Ну ничего-ничего, погоди, всему своё время. Вот помотаю тебя по альтернативным мирам месяц-другой… н-да. Не сомневаюсь, будет весело.
А начёт артефактов, кстати, Ходоров был чертовски прав.
Тут ведь как?
Можешь хоть увешаться ими с ног до головы, но активировать получится всего лишь две дополнительные руны, которые в них заключены. Ну или три. Три — это только в том случае, если тебе посчастливилось найти артефактора, который совсем поехал головой и проставил себе больше пятнадцати профильных рун.
Что, как несложно догадаться, случается совсем нечасто. Думается мне, что их таких всего несколько на всю Вселенную.
В остальном же уровень крафтера влияет лишь на то, как долго протянет артефакт и можно ли его будет перезарядить.
Всё.
Едва заметное и временное увеличение магических характеристик за охренеть какие деньги.
Хех!
А кстати!
Ради того, чтобы заполучить себе Шизу, я ведь целую войну выиграл! Помню-помню, как сейчас. Это, кстати, был заказ Нейтрального Братства. Им было некогда возиться с недоразвитыми мирами, а потому они обратились за помощью ко мне.
А дело, — если коротко, — было так:
Один мирок внезапно сагрился на соседний и пошёл войной сквозь стационарный портал. Магов что там, что там было по пальцам пересчитать. И всё, что от меня требовалось, так это в нужный день и час явиться в нужное место, пристроить свой портал вплотную к стационарному, ну а выход из него разместить на высоте тридцати метров.
Так что вместо экспансии пришельцы-агрессоры отправлялись в свободный полёт.
До сих пор помню счастливый смех принцессы местного короля.
— Это мужицкий дождь! — кричала она, хлопая в ладоши. — Дождь из мужиков! Хэй! Хэй!
Ну а батенька её несмотря на то, что жил в средневековье, был реально топовым артефактором. Не знаю, как он это сделал, — секреты правящей династии мне никто не разглашал, — но именно он в благодарность за победу привязал Шизу к моей душе.
Помню и другой случай. Ту самую спасительную пищаль я стребовал в уплату долга с…
— А-а-а-а-а-а! — яростный крик вдруг вспорол ночную тишину.
Дальше последовала брань:
— Стой, сука! — сразу за ней какой-то странный грохот и опять:
— А-а-а-а-а!
И вроде бы ничего особенного. Дело вроде бы житейское, — мы всё-таки в Мытищах. Вот только этот крик я вряд ли когда-нибудь и с чем-нибудь перепутаю. Это орал мой батя…
Был ли Роман Романович Апраксин из того сорта людей, которые нарушают свои собственные обещания?
Ну да.
Был.
Но не всегда! Например, в этот раз, когда он заявил своим детям о том, что «папочка что-нибудь придумает», он поклялся себе идти до конца и во что бы то ни стало решить проблему с морозильником. И слова своего придерживался.
Ещё с утра Роман Романович успел облазить весь город.
Похмелившись парой пива, — тут нужно отметить, что это была вынужденная мера, — Апраксин-старший устроил настоящий чёс по друзьям и знакомым. Он побывал в гаражах и гаражных комплексах, но тщетно. Он посетил все склады и заброшки, но мимо. Он побывал в каждой комиссионке и в каждом ломбарде города, но и здесь было пусто.
Он даже думал заскочить на огонёк к одной из барышень, с которыми имел довольно близкое знакомство, а затем напоить свою жертву до усрачки и просто-напросто выкрасть морозильник, но и тут не преуспел.
Так встали звёзды.
Одна из его знакомых сегодня вышла на рабочую смену, вторая повезла передачку мужу в тюрьму, ну а третья сидела с внуками и наотрез отказалась выпивать.
И вот, уже совсем отчаявшись, Роман Романович бродил по парку и с горя пинал листву, как вдруг решение само буквально набросилось на него из-за угла. Проходя между волейбольной площадкой и сторожкой охранника, Апраксина внезапно заинтересовала бесформенная куча чего-то, накрытого брезентом.
— Ну точно же! — просиял Роман Романович.
Он прикинул что да как, немножечко напряг память и пришёл к выводу. Он понял, что именно сокрыто под брезентом.
Детский бензиновый паровозик, на котором в хорошую погоду катают малышню за пятьдесят рублей с носа — это раз. Здоровенный мармит, в котором готовят кукурузу — это два. Ииии… да! Да-да-да! Лотом номер три был гроб-морозильник, который летом, как правило, ставили неподалёку от детской площадки!
— Мне, — чётко, громко и вслух сказал Роман Романович, — нужней.
Аффирмация ушла в космос и пути назад уже не было.
Затаившись в кустах, Апраксин-старший дождался темноты и пошёл на дело. В сторожке горел свет, а старенький телевизор вещал новости, но судя по тому, что охранник не выходил курить вот уже целый час, мерный дикторский голос окончательно убаюкал его.