- А теперича, ежели позволишь, я хотела бы одеться, - молвила Зарира, неспешно отстраняясь от Сальмо.
Не торопясь исполнить объявленное действие, торговка изящно покачивая бедрами прошлась по комнате. Узрев возле ложа замешкавшегося любовника, Зарира одарила того испепеляющим взглядом.
Лицо юнца потемнело от смущения. Собрав в охапку части своего облачения, Ифар-Риссах, точно ядро из онагра, вылетел из комнаты.
- Повторю свой вопрос, - заговорила гторха, накинув на плечи халат из полупрозрачной ткани, - Почто ты вломился в мой дом, Сальмо Нирбольд?
- Мускусом... - с усилием заскрежетал сведенными челюстями Сальмо. - Создания... На коих я охотился... Смердели мускусом.
- Ааа... - гторха замерла с задумчивым видом, воздев лазоревые глаза к потолку.
- И ты решил, что тех тварей наколдовала я, ибо в моей лавке пахнет мускусом? - вопросила Зарира, закончив размышления. - Хотя, возможно, ты не настолько глуп, как мне виделось ранее. Мускус используется в большинстве креационных практик, но я никогда не увлекалась сим направлением магии.
- Кому... Ты... Продавала... Мускус? - выдавил таронг.
- Завтра тебя бросят в темницу по обвинению в грабеже. Ты прекрасно ведаешь, что кража у гторха карается колесованием, - она зло рассмеялась. - Посему я с радостью выполню последнее желание приговоренного к смерти. Мускус у меня покупал гторх по имени Тха-Эрзин. Я понятия не имею, кто он такой и сильно сомневаюсь, что Тха-Эрзин - его настоящее имя.
Таронг ощутил, как огонь ярости вспыхнул в его груди, ибо "тха-эрзин" на южном наречии Священной Империи означало "скудоумный недомерок". Именно так презрительно именовали таронгов гторхи во время и несколько столетий после Фаримдоргской Войны, в ходе коей сородичи Сальмо были выдавлены в самую южную часть Сааргтума - на Плато Вартога, впоследствии названной Таронгским. Карлик напрягся, дабы в виде самой отборной ругани выразить гторхе свое отношение к подобным шуточкам. Но первые же слова пламенной тирады охотника потонули в накатившей снизу волне шума. В единый оглушающий гул слились тонкие вопли Ифар-Риссаха, режущий вой гбарра, а также хруст, треск и звон крушимого имущества гторхи.
- Да поглотят вас бездны Хаоса. Что происходит? - решительно нагнув голову, Зарира направилась к выходу.
Стоило гторхе приоткрыть дверь, как из глубины коридора на нее кинулась расплывчатая белесая фигура.
- Хтирфаааам! - завыла сбитая с ног торговка и насевшая на нее бестия закружилась в невидимом вихре. Заклятие гторхи подняло тварь к самому потолку, Сальмо видел как магический ветер сминает и ломает кости чудища. Колдовская воронка кружилась все быстрее, пока не разорвала создание на куски. Колдовской смерч исчез так же незаметно, как и возник. Кровь и ошметки плоти твари сгорели серебристым пламенем, не запятнав спальни Зариры.
Хрипло дыша, гторха повернулась на бок. Судя по звукам, торговка тщилась, встать, но не сумела этого сделать. Кряхтя и постанывая, она доползла до кровати и, уцепившись за простыни, взобралась на ложе.
Зарира с явной натугой перевернулась на спину. На ее одеянии темнели пятна крови.
- Игтхал-наад! - стремительный бирюзовый росчерк озарил комнату. Коротко взвизгнула торговка. Сальмо раскумекал, что заклятие гторхи спало лишь, когда столкнулся взглядом со стоявшим в дверном проеме гторхом. Облаченный в темную рясу пришелец несомненно относился к числу служителей Святой Церкви Миинхару. В правой руке клирик держал короткий боевой посох с пульсирующей лазоревой глобулой заместо набалдашника.
Опасно сузившиеся глаза гторха лучше всяких слов свидетельствовали о том, что он явился сюда отнюдь не вести задушевные беседы. Не дожидаясь, пока священник произнесет новое заклинание, Сальмо рванулся в сторону. Ему удалось укрыться за кроватью за миг до того, как клирик произнес заклинание.
- Игтхал-наад! - молния с треском расщепила одну из опор балдахина.
Охотник прекрасно разумел, что в схватке с магиком у него почти нет шансов, посему таронг решился использовать самое сильное из имеющихся в его распоряжении средств. Не высовываясь из-за ложа, Сальмо швырнул в направлении клирика "маосарский гром".
Чудовищный удар сотряс дом Зариры. Прокатившаяся по комнате волна отбросила постель гторхи, а вместе с ней и Сальмо, к стене. Слаженная из тяжелых балок кровать должна была расплющить охотника, но сего не произошло, ибо взрыв разметал ложе торговки на куски, не причинившие карлику серьезного вреда. Вестимо, таронги отличаются небывалой стойкостью, их толстые кости не так-то просто сломать, а медная, прокаленная беспощадным южным солнцем кожа способна выдерживать нестерпимый для иных рас жар. Именно на эти унаследованные им от предков качества и полагался Сальмо, бросая "маосарский гром".
Исполинским молотом обрушившийся на жилище торговки оглушительный грохот сгинул в море звенящей тишины. Озарившая сознание охотника белая вспышка враз выжгла все мысли и чувства, спустя краткий миг сменившись непроглядной тьмой. Таронг лишился сознания.
Сальмо не шибко надеялся пережить выброс заключенной в глиняном сосуде разрушительной энергии. Видно, гторх увернулся от кинутого таронгом снаряда и тот, пролетев сквозь открытый дверной проем, разорвался в коридоре, извергнув в спальню Зариры лишь малую толику своей мощи. А быть может, клирик успел применить какие-то защитные чары, кои значительно ослабили силу "грома".
Сметающей все на своем пути лавиной нахлынула боль, давившая, рвавшая, пронзавшая каждую мельчайшую частичку его тела. Мгновением позже он ощутил наводнивший комнату обжигающий жар. Таронг чувствовал, как истлевают его волосы, и покрывается пузырями ожогов кожа. Сальмо захотелось завыть, застонать, однако вместо этого он зашелся в приступе кашля, с удивлением обнаружив, что не слышит собственного перхания.
Лишь ценой невероятных усилий охотник заставил себя открыть глаза. Ныне в помещении, некогда являвшемся роскошной спальней, было куда светлее. Ярко ранженвые языки пламени с остервенелой жадностью пожирали обломки дверей и мебели. Комнату заволокло густым жирным чадом, распространявшим окрест едкий запах гари.
Гторх-клирик сгинул без следа. Впрочем, у Сальмо не находилось времени размышлять, что произошло с его противником. Болезненная резь в глазах и не прекращающиеся приступы кашля подсказывали таронгу, что ему следует как можно скорее покинуть сию комнату, иначе он попросту задохнется.
Заворочавшись, Сальмо разметал в стороны остатки заририной кровати. Налитое мукой тело с вящей неохотой подчинялось приказам разума. Таронг с надсадой встал на четвереньки. Острая боль стальной иглой пронзила правый локоть и охотник сызнова бухнулся на пол. Теперича он решил действовать более осмотрительно. Тщась паче не тревожить поврежденную десницу, он, не торопясь, но и не мешкая, приподнялся, опираясь только на левую руку. Боль, точно жаждущая угодить суровому хозяину служанка, мгновенно известила его о том, что правая нога пребывает не в лучшем состоянии: вздувшееся колено отказывается сгибаться, а из окровавленного бедра торчит обломок длинной щепы.
После нескольких бесплодных попыток, таронг все же сумел встать. Заливаясь удушливым кашлем, он елико возможно быстро заковылял к находившемуся в трех шагах окну. Сознание охотника помутилось, в сей миг он мнил лишь одно - для того, чтобы остаться в живых, ему надлежит в течение ближайших тхигмов выбраться из дома Зариры - пусть и ценой падения с высоты пяти бруггов на каменную мостовую.
Оконный проем начинался чуть выше груди таронга, посему взобраться на усыпанный стекольной крошкой подоконник для покалеченного охотника виделось непростой задачей. Снаружи повеяло свежим ночным воздухом. Сальмо сделал глубокий вздох. Унялся норовивший вывернуть грудь наизнанку кашель, растворился подкативший к горлу ком, притупилась колотившаяся в висках боль. Подернувшая разум пелена исподволь отступала. Ныне идея выпрыгнуть из окна уже не казалась ему столь безупречной. Таронг вздохнул еще раз. И все же задерживаться в доме торговки не следовало. Сальмо понимал, что только что прикончил одного из служителей Миинхару. Таронг знал о том, что Святой Клир, используя только ему ведомую магию, всегда безошибочно вычисляет убийц своих членов. Теперь, дабы не угодить в лапы церковников, охотник должен был бежать как можно дальше от земель Священной Империи, а из Порталова Дола имелся единственный путь за пределы страны гторхов - через Врата, в Имгару Сагхерим, Нижний Мир.