— Николай Степанович, вы невозможный человек. Вы смотрите на окружающее со своей колокольни… Главная задача русских — коммерческое освоение края. Мы должны показать англичанам, французам, немцам, ну и японцам, что мы заняты на Квантунском полуострове мирными делами.
— Политика, политика… Соразмеряйте, но не увлекайтесь, не забывайте опасности, — не унимался капитан. — Над головой кулак висит, а у вас декорация с надписью «мирное строительство».
— Не следует преувеличивать опасности.
Вошел Модест Владимирович. Хозяин был изящным и приятным на вид человеком. Его округлое лицо с широким лбом оживляли большие светло-карие глаза.
— Здравствуйте, хозяин. Без вас скучновато, — поднявшись из-за стола, сказал Лыков.
— Извините, сегодня я неожиданно задержался в банке.
Почти вслед за Модестом Владимировичем вошли мать и дочь Ласточкины. Таня Ласточкина удивленными глазами рассматривала гостей.
Лыков, наклонившись к своему соседу поручику, шепнул:
— Вот вам, поручик, и первая ласточка.
— Хорошенькая, но непролазная дура. Я знаком с нею. Палец о палец не хочет ударить, а читает только приложение к журналу «Родина».
Таня ушла в комнату Вали. Капитан все еще продолжал спорить с полковником. Поручик подошел к ним.
Инов знал о беспокойном капитане, суждения которого метко попадали в цель. Его недолюбливали.
«Скорей бы Валюта пришла да сыграла бы», — подумал хозяин.
Серафима Прокопьевна вернулась в гостиную в сопровождении Тани и Вали.
— Господа, прошу по стакану чая.
Из-за портьеры появился слуга-китаец в мягких туфлях на высоких подошвах, а за ним — бой с блюдом, наполненным печеньем и сладостями. На слугу и мальчика, одетых в шелковые национальные костюмы, никто из гостей не обратил внимания. Все смотрели на Валю. Ее крупное, продолговатое лицо было строгим. Она улыбалась глазами и этого было достаточно: гости видели перед собой красивую и спокойную девушку. Валя возмужала. Тонкие морщинки легли на ее лоб у переносья. Гости с низким поклоном жали руку девушке. Последним поздоровался капитан. Задержав ее руку, он попросил:
— Валентина Модестовна, сыграйте для нас что-нибудь. В этом городе мы так редко слышали хорошую музыку.
Валя вспыхнула. Слова капитана показались ей первым приемом ухаживания. Не отнимая руки, она ответила:
Что вы? Я же только учусь.
— Очень прошу. Музыка утешает, а я так соскучился по семье. У меня маленькая, востроглазенькая дочка…
— А-а-а, — ласково протянула Валя и пожала руку капитану. — Мы с вами вместе выберем, что сыграть.
Девушка взяла у боя поднос со сладостями — он ждал ее у портьеры — и обошла всех гостей.
Капитан стоял у окна.
— Я хотел бы послушать Чайковского, — сказал он, когда к нему подошла Валя.
— Сыграю, Николай Степанович, но позднее. Мы не знаем гостей… Что вы скажете против «Бури на Волге?»
Николай Степанович одобрительно закивал головой и подумал: «Какая умница, точь-в-точь, как моя Наташа».
Музыкальная пьеса была прослушана в полной тишине, и когда Валя кончила, к пианино подошел Лыков.
— Божественно! Русские мотивы, наши волжские…
Как ваше здоровье, Валентина Модестовна?
Капитан поморщился и отошел в сторону.
Валя взглянула на Лыкова и улыбнулась.
«Дрова и тавровые балки хорошо изучил, а к людям подхода не освоил», — подумала она.
— Сыграйте еще что-нибудь, — выкрикнул поручик. — Вальс Штрауса.
Пока Валя играла, подошли еще гости: директор банка и доверенный местной крупной торговой фирмы «Чурин и К°» с женами. Модест Владимирович объявил, что сейчас начнутся танцы, и сам сел за пианино. Вечер проходил оживленно. Валя танцевала с Лыковым, поручиком и капитаном, но беседовала исключительно с Николаем Степановичем. Она расспрашивала его о семье, о службе, о крае.
— Мало знаю о Китае и меньше того — о японцах… Краснею от стыда…
В конце ужина мужчины все чаще и чаще стали прикладываться к рюмочке. Лыков раскраснелся и оживился. Поручик мурлыкал напев из «Веселой вдовы». Капитан пил коньяк, но сдержанно. Он остановил поручика, который было направился в гостиную.