— Что я вижу? — воскликнул Имманус, когда два военачальника встретились. — Я ожидал, что на донжоне будет установлен ваш штандарт. И горько сожалел, что еретики будут колесованы, прежде чем я смогу дать им последнее напутствие.
— Я тоже подумал об этом, — с готовностью подхватил герцог, — и потому не стал входить в Порт Уверт прежде, чем будет отслужен молебен и получено ваше благословение.
— Что же, сегодня мы отслужим молебен, и завтра утром дьявольская цитадель откроет перед нами свои ворота.
— Монсеньор, это невозможно. Крепость называется Порт Уверт, у неё нет ворот.
— Ошибаетесь, сын мой. Дьявольские силы сделали эти ворота невидимыми, но они, несомненно, есть. И завтра они будут разбиты.
— Я никогда не сомневался в вашем усердии во славу католической церкви и Святого Престола.
— А почему цела деревня?
— В ней не осталось ни единого жителя. Судя по следам, все они в замке. Не знаю, на что они надеются, сидя там.
— Но сжечь гнездо заразы — ваш долг.
— Монсеньор, я много воевал в землях, поражённых ересью, и знаю, что порча гнездится в сердцах, а не в домах. В селе расквартированы мои рейтары, и, боюсь, они будут недовольны, если я без достаточной на то причины выгоню их под открытое небо.
Имманус скривил губы, но возражать не стал.
Наутро, как и предполагалось, оба отряда были выстроены перед входом в замок, где по-прежнему не было ничего похожего на ворота. Установили переносной алтарь и отслужили мессу. Затем очередь дошла до военных действий. Сдвинув алтарь, артиллеристы монсеньора Иммануса установили две бронзовых бомбарды. Окутавшись клубами дыма, орудия изрыгнули каменные ядра прямиком в зияющий проход. Что там творилось, было не рассмотреть, — но, во всяком случае, никаких заметных разрушений не обнаружилось. Ждать целый час, пока пушкари обиходят орудия и произведут следующий залп, Имманус не стал, скомандовав солдатам наступление.
Сомкнутыми рядами защитники католической веры, набранные в самых лютеранских областях непокорной Германии, двинулись на штурм беззащитной твердыни. Вслед за рядами ландскнехтов в замок вошёл обоз, затем были втащены пушки и, наконец, прошёл мессир Имманус в окружении клира. Через минуту над бывшей привратной бастидой появился штандарт Иммануса.
Из замка не доносилось ни единого звука: не грохотали мушкеты, не слышалось криков солдат и жалобных воплей избиваемых крестьян. Не поднимался дым, никто не выгонял ударами алебард пленное мужичьё.
Герцог молча ждал, и молча ждали за его спиной всадники. Никому не хотелось лезть в ловушку, а в том, что это ловушка, сомнений не оставалось.
Утомившись ожиданием, герцог отошёл к деревне, оставив перед замком караулы, которые должны были предупредить, если произойдёт хоть что-то.
За ночь ничего значимого не случилось, если не считать того, что с привратной башни исчез штандарт Иммануса. Как это произошло, кто его снял, караульные не отследили.
Герцог Эрлау наутро выехал к замку. Отряд его, который уже не казался внушительной силой, следовал сзади. Никто из всадников не горел желанием наступать на чёртову цитадель, с лёгкостью проглотившую епископа вместе с отрядом ландскнехтов. С другой стороны, попробуй не разобраться с таинственным замком — недоброжелатели тут же представят герцога виновным в гибели немецких наёмников.
Герцог взял рог и протрубил вызов. Этим искусством он владел в полной мере. Ответом ему было молчание. Подозвав оруженосца, герцог отдал краткие распоряжения и один, никем не сопровождаемый, въехал в замок. В безумном поступке скрывался простой расчёт: раз Имманусу не помогли четыреста наёмников, то и ему брать с собой отряд не имеет смысла. А там, где не пройдёт двести человек, вполне может пройти один.
Чёрные своды бастиды, на удивление хорошо сохранившиеся, нависли над ним, а потом герцог оказался во внутреннем дворе, совершенно пустом. К стенам здесь примыкали несколько строений, как во всяком замке. Арсенал, казармы — двери их были распахнуты, и внутри никого не было. Перед донжоном высилась груда рыхлой земли — именно в неё безвредно канули ядра, выпущенные церковными бомбардами.
Что ж, это правильно. Сколь ни будь неприступен замок, не следует позволять впустую лупить по его стенам из пушек.
Вход в главную башню всегда располагается так, чтобы враг, ворвавшийся в крепостные ворота, вынужден был обходить её под градом ядер и пуль. Порт Уверт в этом отношении ничем не отличался от прочих замков.