Рома не без трепета подошел к мольберту и увидел себя… У него было решительное лицо. Таким Рома помнил себя только раз. Когда в прошлом году дедушке, собравшемуся его провожать, сказал:
— Я уже большой!
Но откуда про это знала Оляпкина?
— Нравится? — с волнением спросила Катя.
— Да… — выдохнул Рома.
— Я его повешу вот сюда… — она вытащила кнопки и поволокла портрет к стене. Но Рома не видел, куда Катя повесила его портрет, потому что мчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Уже на улице догнал его голос Оляпкиной:
— Я очень-очень виновата! Прости меня!
Странная это Оляпкина… Наверное, боится, что из-за нее Роме дома попадет.
Глава 15
Рома прибежал домой и увидел родителей, которые стояли одновременно сердитые и расстроенные у дверных косяков. Деда в шляпе, готового идти на поиски. Он услышал, как охает в комнате бабушка и верещит Шуша, будто плачет навзрыд.
— Где ты был? — хором спросили все и выразительно взглянули на ходики.
Рома никак не мог отдышаться, и для слов оставались маленькие паузы.
— Я… отводил… вырвали зуб… тот фотограф…
— Что? — ужаснулась мама. — Фотограф вырвал тебе зуб? А что у тебя с формой? У тебя все брюки в белом пуху…
— Дайте мальчишке отдышаться… — заступился за внука дед. — Он уже не маленький, в пятом классе… У него тоже могут быть свои дела.
Загремела в кухне бабушка, запахло жареной уткой.
Отец велел сесть Роме на пылесос и дышать по системе йогов. Это когда выдох длиннее вдоха. Рома подышал, успокоился и сказал:
— Меня сегодня фотографировали для газеты…
— Ну? — присел от удивления дед.
— Молодец! — сказали родители. — И как же тебя сфотографировали?
— Я у доски уравнение решал…
— И что же?
— Решил на пятерку…
— Так не про это ведь спрашивают… — сказал дед. — Спрашивают, как сымали…
— Обыкновенно… Только фотограф почему-то сказал: «Жалко, что ты без шлема».
— Это ты чего-нибудь не разобрался… — сказал отец.
— Я все разобрался. Он так и сказал. Тот фотограф, помнишь, дед… Воронухин…
— Ну-у… — удивился Михаил Митрофанович. — Петушистый…
— Какой? — не поняла мать.
— Петушистый. Так — какая-то шапчонка на макушке. И он тебя узнал?
— Узнал… Я говорит, старик, честно говоря, от тебя не ожидал…
— Чего не ожидал? — не понял дед.
— Не знаю, наверное, что пятерку поставят…
— Прямо так стариком тебя и назвал? — ужаснулась бабушка.
— Сам старик! — сердито сказал дед. — Молодой, а борода чуть не до пупка…
— Почему же… — не согласилась мать. — И с бородами бывают хорошие люди…
Отец посмотрел на маму, будто видел ее в первый раз, а потом провел по подбородку, выбритому до синевы.
— И тебя столько времени фотографировали? Четыре часа? — спохватилась мама.
— Нет… — сказал Рома. — Я же сказал — Оляпкиной вырвали зуб, и учительница велела отвести ее домой.
— Она же не в другом городе живет? — ехидно спросил папа.
— В нашем… — опустил голову Рома.
— А чего же ты вместо обеда к ужину явился?
— Она меня рисовала…
Образовалась пауза. Слышно стало, как стучит крышкой закипевший чайник. Папа сказал:
— Во дает! Пять классов проучился, а его и для газеты снимают, и рисуют…
— Зря смеешься! — оборвала его мама. — Мне кажется, он потихоньку от рук отбивается…
— Чего я отбиваюсь… — захныкал Рома. — Я что сам, повел? Учительница велела — я и повел. Пятерку получил и от рук отбиваюсь.
— Между прочим, Катя очень хорошая девочка… — сказала бабушка. — Самостоятельная… Она очень хорошо на Рому влияет.
— Ее на родительских собраниях ругают… — перебила бабушку мама. — За плохую успеваемость…
— Праздник ведь! Первое сентября… — воскликнул дед. — А мы на него напали…
Все пошли ужинать. Съели утку и сразу подобрели. Бабушка сказала, что надо купить побольше газет и послать всем родственникам.
А когда пили чай с черемуховым тортом, то говорили только о хорошем. В самом деле, такой хороший день. Ничего плохого не случилось. Рома не считал Оляпкину другом. Но ему было даже немножко жалко Оляпкину. В такой праздничный вечер она ест суп с вермишелью.
Глава 16
Через два дня в газете появился Ромин портрет. На четвертой странице под заголовком «Наш друг — спорт». Дед сначала развернул газету и не мог оторвать глаз от Роминого портрета, а потом прочитал заголовок и поморщился. Вспомнил, как в прошлом году темным вечером во дворе тренировал внука по прыжкам в высоту. Они с бабушкой натягивали бельевую веревку, а Рома прыгал. Заголовок звучал, как насмешка.