Одним словом, продал он дом за гривны, обменял с потерей на рубли, прихватил отца-инвалида – все одно здесь на такую пенсию не прожить, купил на дорогу компас, завернул шматок украинского сала и налегке стронулся на север – трудиться на Верхнем Ковдорском, по профессии, и заодно брать новое гражданство…
Экскаватор сделал поворот на триста шестьдесят градусов и замер. Бугор повернул рычаг, компрессор шумно выпустил воздух, и тормоза легли на поворотники. Он развернулся в кресле и довольно подмигнул помощнику:
– Крутит…
В кабине было тепло, калориферы работали исправно и жара нагнали даже больше чем нужно.
– Дверь открой, – кивнул он Аверьяну.
Помощник шустро вскочил и немного отжал дверь, повернув ручку. В тот же миг в кабину вбежала мышка, небольшая серая полевка, за ней еще одна, совсем маленькая. Они быстро зыркнули по сторонам и моментально разбежались, спрятавшись под металлические шкафы с аппаратурой управления. Бугор захохотал:
– Ах вы разбойницы! Греться пришли, ближе к калориферу. У нас в Силламяэ тоже водились, на сланцах. Мы их там топали, на счет. На семочки.
– Как бы провода не перегрызли, – озаботился Аверьян, – а то после все контакты поперенапутывают, опять наладчиков вызывать.
– Не-е-е, – протянул бугор, – они хлорвинил не едят, это крысы едят, а эти – только по людской жратве. Схоранивать весь продукт придется, в железе… – Он поднялся и пересел на табурет. – Смотри-ка, я щас их топну, на раз. – Он достал из кармана ватника семечку и положил ее под ноги. Потом занес над ней кирзовую ступню, оперев пятку на пол, и сказал: – Теперь замри…
Сам он тоже замер, слышно было только, как воет за окном кабины ледяной полярный ветер. Мышка, которая покрупнее, высунула нос первой. Мертвую тишину, отсутствие всякого движения и лежащую на полу приманку она учуяла одновременно. Медленно, не доверяя ничему вокруг, она сделала несколько пробных шажков, а затем стремительным броском юркнула к семечке и схватила ее зубами. Она не учла единственного и самого для нее главного – ее звериной хитрости и голодному отчаянию противостояла интеллектуальная мощь бугра, машиниста шагающего экскаватора, со стажем работы не менее двадцати лет, все двадцать из которых пришлись на вскрышные работы в полевых условиях продвинутой западной части бывшей Родины. Пискнуть мышка тоже не успела. Сапожиная твердь размазала ее по полу, оставив там замызганную кровью и кишками шкурку.
– Смотри, и даже семочка осталась. – Бугор невозмутимо взял шкурку за хвост и выбросил за окно, в поле. – Щас мы другую топнем. Замри по новой… – Бугор снова изготовил инструмент в виде семечки и сапога и повторно занес ступню.