Выбрать главу

В Лейпциге Гуня влюбилась в Натана Фолькмана – красивого, серьезного, образованного и уверенного в себе юношу. Она познакомилась с этой семьей, когда его сестры заказали у нее траурные одежды – на смерть родителей. Натан тоже влюбился в Гуню, но пожениться они не могли. Он был поляком, она – еврейкой. Зарегистрировать такой брак в нацистской бюрократии не представлялось возможным. В какой-то момент Гуня настолько во всем разочаровалась, что уехала обратно в Кежмарок. Но в провинциальном городке ей было душно, и Гуня стала думать, какая легальная лазейка поможет ей вернуться в Германию.

Очевидным ответом был брак по расчету. Брат ее невестки Якоб Винклер согласился помочь в этом деле, и они с Гуней объявили о помолвке. Решение, конечно, было не идеальным, но оно обеспечило Гуне Einreise – временное разрешение на проживание в Германии – и новый чешский паспорт. Она вернулась в Лейпциг. После четырех лет помолвки она вышла за Натана и стала Гуней Фолькман.

Швейное дело на некоторое время отошло на второй план, Гуня брала небольшое количество заказов просто так, для лишних денег. В основном она просто наслаждалась собственным счастьем.

В перспективе заметить знаки надвигающейся беды было легко: неодобрение женской моды, которое было частью более широкой политики по формированию общественного мнения, контролю за индустрией моды, лишению собственности евреев.

Между двумя войнами в Германии случился короткий, но примечательный взрыв эмансипации, выразившийся в моде, феминизме, художественной свободе. Однако сокрушительные экономические трудности стерли блеск свободы самовыражения времен Веймарской республики. Гитлеровская Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП) предлагала свои альтернативы массовой безработице, страшной инфляции и кризису национальной идентификации. Новый нацистский режим 1930-х годов утверждал, что парижский шик и голливудский вамп унизительны для немецких женщин. Им рекомендовали отбросить высокие каблуки и надеть ботинки, загорать, работая под солнцем, а не наносить бледную пудру.

Свежий и приятный внешний вид поддерживался ради одной-единственной цели – привлечения здорового арийского мужчины для спаривания и размножения. Женщины постарше должны были гордиться своим потомством. Их одежда должна была быть скромнее. Серьезнее. Порядочнее. Пояса надевались для утяжки почтенной фигуры, не для провокационного подчеркивания форм бедер или груди. Пропаганда роли женщин в немецком обществе и их соответствующего имиджа шла повсеместно и непрерывно.

В 1933 году еврейско-немецкая журналистка Белла Фромм записала в своем дневнике объявление Гитлера: «Берлинские женщины должны одеваться лучше всех в Европе. Больше никаких парижских моделей»{28}. В том же году доктор Йозеф Геббельс, рейхсминистр народного просвещения и пропаганды, назначил себя главой «Модного дома». Фромм называла его Deutsches Modeamt[3]. Геббельс прекрасно понимал, как модная индустрия влияет на формирование культуры, он понимал, что это ключ к управлению людьми.

Издания, такие как «Мода» или «Женская точка зрения», которым импонировал нацистский режим, с готовностью приняли и подогнали себя под идеалы партии{29}. Немецким женщинам рекомендовали развивать в себе черты, соответствующие фундаментальным ролям матери и домохозяйки. В идеале профессия женщины должна быть связана со стереотипно «женскими» чертами – заботой, добротой, уходом. И сферами – одеждой{30}.

Создавать свою, немецкую, моду не было плохой идеей само по себе. В Лейпциге Гуня хотела свободно создавать смелые модели одежды, в Братиславе Марта Фукс стремилась к мировому уровню качества с элементами чехословацкой самобытности. Возможно, презрительное отношение Немецкого института моды к идее, что только Париж может диктовать ширину кромки на текущий сезон или силуэт, было оправданным.

Но, к сожалению, за невинными статьями о веселом весеннем ситце или тюле для вечерних платьев в немецких журналах скрывалось нечто мрачное. Геббельс хотел контролировать не только то, как женщины себя позиционируют (только на ролях второго плана), но и всю модную индустрию.

вернуться

28

Blood and Banquets, Bella Fromm, 26 June 1933.

вернуться

29

Broken Threads, Roberta S. Kremer (ed.). Фрау Магда Геббельс, жена Йозефа, стала почетным президентом. Как и многие жены высокопоставленных нацистов, она наслаждалась привилегиями, в частности возможностью «прибирать к рукам» талант и внимание кутюрье в Берлине и за его пределами. Но с мечтами о сближении с французской модой пришлось расстаться, когда Модный институт стал продвигать только немецкие компании. Возможно, Магда слишком склонялась в сторону Франции, была слишком «модницей»; как бы то ни было, с должности президента ее сместили.

вернуться

30

Идеальной профессией для немецкой женщины считалась одна из следующих: домохозяйка, медсестра, учительница, портниха, секретарша, библиотекарша или любого рода помощница мужчины. Tanja Sadowski. Die nationalsozialistische Frauenideologie: Bild und Rolle der Frau in der «NS-Frauenwarte» vor 1939.