Публикаций, выставляющих еврейских ткачей паразитами индустрии или сексуальными маньяками, портящими невинных арийских девушек и оскверняющих предметы, которые носят арийцы, в популярных пропагандистских журналах типа «Дер штюрмер» было недостаточно. Вскоре нацисты перешли от слова к делу.
«В воздухе витает неописуемое предвкушение», – первая запись в дневнике Йозефа Геббельса от 1 апреля 1933 года{35}.
1 апреля 1933 года в 10 утра в Германии начался национальный бойкот арийцами немецко-еврейского бизнеса. Бойкот был тщательно организован нацистской партией. В январе этого года Гитлер был назначен канцлером. Власть полностью перешла к нацистам лишь в марте. Очевидно, что в приоритете новых властей были антиеврейские меры.
Kauft nicht bei Juden![4] Это было написано на плакатах и краской на окнах, накарябано на вывесках на дверях магазинов, а рядом – грубо намалеванная желто-черная звезда Давида.
Люди в полувоенной форме, выстроившиеся за окнами магазинов, заметно контрастировали с гипсовыми манекенами по другую сторону стекла, демонстрировавшими элегантные весенние фасоны. И еще один контраст – толпа уличных ротозеев, собравшихся поглазеть или даже насладиться зрелищем. Все написано на лицах. Жестокие, непоколебимые в собственной правоте коричневорубашечники. И зеваки – недоумевающие, хихикающие, потакающие, раздраженные.
Храброе меньшинство шло наперекор бойкоту, совершая символические покупки в опустевших еврейских магазинах. Некоторых раздражало это неудобство – с чего это вдруг им надо менять привычный режим покупок?
– Я жутко разозлилась и попыталась туда пройти, – рассказала одна женщина. – Я ведь знаю владельца магазина, всех там знаю. Мы всегда туда ходим{36}.
Одна портниха-арийка пошла против режима после того, как увидела, как по указанию государства обращаются с евреями. Она рассказала, что лучшие рабочие по пошиву – евреи. «Они всегда работали лучше всех. Такие добрые, старательные. Я стала закупаться только в еврейских магазинах»{37}.
Когда запугивание превратилось в жестокость – в том числе заброс ракеты в окно модного еврейского магазина «Тиц» в Берлине, – полиция едва ли попыталась вмешаться. Разбитые окна символизировали хрупкое ощущение безопасности еврейских торговцев.
После суток издевательств бойкот был прекращен. Однако периодические издевательства продолжились. Стало очевидно, что в Германии 1933 года большую часть не-евреев не волновало такое яркое проявление антисемитизма; также это породило вражду с другими государствами, которые выступили против такого обращения. Нацистские лидеры были недовольны такой реакцией и обращали внимание, что намерены подвергать гонениям «исключительно» немецких евреев, евреев из других стран это не касается. Жалобы на бойкот были отклонены государством как пропаганда еврейских злодеяний. Нацисты объясняли, что если евреи чем-то недовольны, они сами во всем виноваты{38}.
Несмотря на то, что бойкот отменили, он проложил основу дальнейшему давлению на еврейских бизнесменов и развитию более изощренных способов контролировать торговлю. Несчетное количество еврейских портных в Германии, включая Гуню и ее лейпцигский салон, вскоре оказались под угрозой полной потери средств к существованию. В мае 1933 года, всего через месяц после бойкота, была объявлена новая инициатива с целью постепенно сделать каждый этап в торговле одеждой, свободным от евреев. Это была ADEFA.
ADEFA – Arbeitsgemeinschaft deutsch-arischer Fabrikanten der Bekleidungsindustrie, что в переводе означало «Федерация немецко-арийских производителей швейной промышленности». Слово «арийских» было вставлено специально, чтобы подчеркнуть значение слова «немецких». Никаких евреев. ADEFA была просто группой лоббистов, цель которых состояла в запугивании и выдавливании евреев – главных соперников – из своей сферы деятельности. Согласно рекламе, ADEFA стремилась «успокоить» немецких покупателей, оптовых и розничных, что каждый этап производства каждого предмета одежды не был запятнан прикосновением еврейских рук{39}.
Ярлык ADEFA пришивали к «чистой» арийской одежде. Иногда аббревиатура стилизовалась под орла рейха, иногда давался полный текст с припиской Deutsches Erzeugnis[5], чтобы подчеркнуть связь между арийским и немецким{40}. В плане коммерции и художественности, ADEFA была полным провалом. В ее одежде не было ничего особенного. Дизайн и торговля пострадали от потери таланта и связей еврейского общества. Несмотря на активное продвижение рекламы с бесцеремонным «Хайль Гитлер» в конце, показы ADEFA не очень активно посещали. Основной выигрыш для национал-социализма заключался в переходе на новый уровень узаконивания концепции, что арийцы могут извлекать выгоду из еврейского бизнеса.
37
Эрна Люгебиль, цитируется в «
38
40
Когда платье является большим, чем платье? Когда оно – часть антисемитской истории. В коллекции автора – красивое яблочно-зеленое чайное платье из крепа, украшенное цветочным узором, с ярлыком