- Еще какой, - Россомахин заметно сник, но все-таки решил продолжить допрос, - Скажите, Марго, а когда Бурхасон писал ваш портрет, вы кому-нибудь рассказывали об этом? Может быть, кто-нибудь посещал с вами мастерскую художника. Ну, чтобы полюбоваться… К примеру, ваш друг…
- Друг? – она задумалась, - Нет, насколько я помню, я всегда приходила одна на сеансы. Таково было требование Пабло. И я его требование уважала. Ему ведь необходимо было сосредоточиться для работы. А попробуйте сосредоточиться, если кто-нибудь будет пыхтеть у тебя за спиной.
- А вы не в курсе, может сам Пабло показывал ваш портрет кому-то? Ну, хвастался что ли… Или просил оценить?
- Об этом лучше спросите его секретаря Катерину. Мне он ничего такого не говорил.
- А вы в его доме кого-нибудь видели?
- Хм… - Марго замолчала, а после некоторого раздумья отрицательно мотнула головкой, - Нет, не доводилось.
После чего она поднялась, дав понять собеседнику, что не только разговор, но и он сам перестали ее занимать. У нее появилась мысль, которую она хотела сообщить детективу Бочкину. Причем, немедленно.
Глава 8
Петр Бочкин с трудом припарковал свой потрепанный Форд в переполненном машинами ночном дворе и устало поплелся к подъезду. «В сущности, - размышлял частный детектив, - Моя теперешняя работа сводится к грамотному расставлению всевозможных наукоемких жучков. И еще, пожалуй, к умению вовремя унести ноги от жаждущего крови подкарауленного неверного мужа. Или неверной жены и ее любовника. А вот думать мне давно не приходилось…»
По правде сказать, думать Бочкину нравилось. Он искренне не понимал, отчего это Кутепов так инертен, и, уцепившись за одну версию убийства Бурхасона, никак не желает разработать хотя бы еще одну. И дело тут вовсе не в зарплате следователя. Ведь настоящему сыщику в момент поиска преступника решительно плевать, сколько ему заплатят за его поимку. В нем просыпается азарт сродни охотничьему. Вот как сейчас в Бочкине неожиданно очнулся от спячки его давно заброшенный в темную берлогу сознания ищейский пыл. Ему вдруг отчаянно захотелось разгадать тайну убийства на фиг ему не нужного Бурхасона. Причем, ему-то ведь за поимку убийцы вообще ничего не светит. Кутепову, вон, при удачном стечении обстоятельств, может хоть медаль дадут. Или памятный подарок, типа настенных часов с кукушкой… Но разве такая ерунда является первостепенной, когда ищешь преступника. Сейчас Бочкин даже не догадывался, а чувствовал, как чует волк запах далекой крови, что промышленник Ильин никакого отношения к смерти художника не имеет. И доводы Кутепова ему казались просто смешны. Жена Ильина, конечно, бабешка еще та. На такой жениться, и дарить ей при этом 14 процентов акций своего предприятия – поступок довольно глупый. Но тут немалую роль сыграла шумиха вокруг этой свадьбы. Жена Ильина – Тамара Пульминская – известная звезда сериалов. Любимица народа и все такое. Понятное дело, что вокруг ее романа с крупным предпринимателем тут же поднялась теле-радио-газетная кутерьма с огромными фотографиями на обложках и выступлениями в ток-шоу. Ну, и захлестнула эта волна мужика. Почувствовал себя на вершине народной славы, захотелось подвигов. А может быть Ильин даже умнее, чем это выглядит. Ведь теперь он известен в каждом доме в самой отдаленной российской деревне. Не как владелец заводов, пароходов и прочего добра, за что его многие ненавидят, а как любящий муж и благодетель народной звезды. Чем не реклама? Ведь поговаривают же, что Иванцов собирается в депутаты. На кой ему еще и депутатство – черт его знает. Но если так, то шумиха вокруг свадьбы и щедрого подарка ему только на руку. А быть замешанным в убийстве, да еще таком громком, ему, как ни крути, совсем ни к чему. Даже если отмести идею о депутатстве. Да и Пульминская эта - дамочка с характером. Бочкин ее уже давно знал. Года два назад выслеживал ее с крупным банкиром, дабы жена этого банкира смогла чего-то там у него отсудить при разводе. Пульминская тогда находилась в поиске богатенького мужа. Кидалась то на одного, то на другого. То и дело вляпывалась в нехорошие истории. Так что в ее положении приятного вида 50-летний миллионер Ильин – просто клад. И чтобы она задумала уходить от него к нищему художнику, у которого долги превышают стоимость всего его имущества, вместе с трусами и подтяжками?! Бред чистой воды. А уж Пульминская бы для начала выяснила состояние избранника, прежде чем рушить свой брак. Ее в этой жизни больше деньги интересуют, нежели любовь. Так что какой-то романчик она и крутила, но серьезным его вряд ли можно считать. Но если не Ильин, то кто и зачем пришил художника? Видимых причин для убийства ведь нет. Кому он настолько помешал? Похищенные вещи, как говорит Марго, действительно никакой ценности не представляют. Если, конечно, это все вещи. Может быть Катерина – его секретарь не все знает? Нужно бы еще раз с ней потолковать. Тут у Бочкина нехорошо засосало где-то в области сердца. И он понял, что его ищейский интерес гнездится вовсе не в берлоге сознания, а совсем в другом месте. Ему очень хотелось вести это дело. И все лишь потому, что Катя Пискунова проходит в нем свидетельницей номер один. Только теперь он понял, что хочет быть связанным с ней хотя бы этой неприятностью. Настолько ее глаза, стройная фигурка и легкие завитки у тонкой шейки запали ему душу. В одиноком волке, бывшем следаке, а теперь частном детективе, привыкшем к мерзостям жизни, и умеющим на этих мерзостях цинично делать деньги, проснулось нежное чувство.
«Красота спасет мир, - пришло ему в голову, - или погубит его…»
- Добрый вечер, - услыхал он со стороны и, вздрогнув, повернул голову.
Он уже понял, что это приветствие не сулит ему ничего радужного. Во-первых, потому что исходило оно из уст гориллоподобного мужика в черном дорогом костюме телохранителя. А, во-вторых, потому что из темноты к нему выступил его брат-близнец. Может и не единоутробный, а породненный в профессии. Два дуболома – это перебор. К тому же они явно собирались его бить.
- Прежде, чем вы начнете махать кулаками, потрудитесь прояснить предмет разговора, - устало проговорил Бочкин, которому почему-то стало все равно, как сильно его сейчас побьют. Быть может, проснувшееся нежное чувство так притупило сознание, а может как раз сознание говорило о том, что сопротивляться двум оппонентам, общая масса которых превосходит твою собственную раза в четыре, абсолютно пустое занятие. Нужно дать им выполнить свой долг и уйти.
- Завтра развод супругов Фуксовых, - хмуро обозначил проблему один из гориллоподобных.
- Так и ради Бога, - развел руками Петр, - Я же не отдал госпоже Фуксовой фотографии. Чего вы от меня еще хотите?
- Брат, - проникновенно проговорил второй гориллоподобный, - Нам как раз нужны эти снимки.
- Ребят, да на кой они вам. Ваш хозяин коллекцию решил собирать?
- Прикуси язык, - рявкнул первый, - Мы от Варвары Петровны Фуксовой. Завтра у нее начинается процесс по разделу имущества. И ей нужны эти фотографии, понял?
- А… - протянул Бочкин, - Бракоразводный процесс семейства Фуксовых здорово отражается на моей физиономии, - он показательно потер еще не совсем зажившую скулу, и вздохнул, - Но тут я вам помочь не могу. Ребята, приходившие от супруга так меня отметелили неделю назад, что я сжег все негативы на хрен. У меня ничего нет.
- Придется найти, - многообещающе предложил первый верзила.
Петр развел руками:
- Ну, если только сегодня ночью господину Фуксову вздумается лапать свою пассию. Однако, как мне кажется, до развода он будет предельно осторожен. Так что еще раз извините, ничем не могу помочь.
- Ты жить хочешь? – проникновенно вопросил брат первого.
- Очень, - заверил его частный детектив, - Поэтому, уверяю вас, моя смерть, даже мучительная, негативы не восстановит. Можете приступать, коли желаете. Но если вы в состоянии уяснить тот факт, что из меня не посыплются снимки как из рога изобилия, даже если бить меня ногами по почкам, то советую вам вернуться к вашей заказчице и мирно объяснить суть проблемы. Иными словами, раньше нужно было яйца чесать. А теперь уже ничего не вернешь.