(Это история описана в первом романе приключений Марго «Следствие ведет блондинка»)
- Ты это к чему? – мотнула головой подруга, которая не привыкла к длинным тирадам, идущим явно по направлению к философии.
- К тому, что детектив Бочкин совершенно не такой. У него в голове что-то другое. Ему плевать на мой портрет, и даже, на мои деньги. Я подозреваю, что он не на шутку влюбился.
- Да ну тебя! – отмахнулась Изольда, - Бочкин развел с сотню семейных пар. Такие не влюбляются. Ведь они прекрасно знают, во что вся эта любовь может вылиться.
- И, тем не менее… - пожала плечами Марго, - помнишь тирады, которые он выдавал про Катерину Пискунову. Она, де, Пушкина цитирует! Тоже мне достоинство! Но так может говорить только влюбленный по самые уши мужчина. А влюбленный мужчина – это мужчина, выключенный из жизни.
На этой интригующей ноте их прервали. В гостиную влетела Маняша. Выглядела она прекрасно, хотя и излишне взволнованно. Глаза горели, губы алели, волосы растрепались. В руках она держала Мао, приодетого по случаю в черный смокинг с самой настоящей белой бабочкой. Костюм собаке очень шел.
- Ты только посмотри, - умилилась Марго, глядя на своего любимца, - Просто прелесть! Я выписала ему этот наряд из Парижа.
- Конечно, - сморщила нос Изольда, - Теперь он даже немного походит на ротвейлера.
- Прекрати язвить. Мао этого не любит и может тебя описать в самый неподходящий момент.
- Можно подумать для этого дела есть подходящие моменты, - огрызнулась распорядительница банкета.
Марго строго посмотрела на Маняшу:
- Имей в виду, я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть. Ты помнишь, как с Мао нужно обращаться?
- Не беспокойтесь! – заверила ее девушка, - Я записала все, что вы сказали. Вышло на пять больших листов убористым подчерком. Но я все выучила наизусть. И в обиду песика никому не дам.
- Ладно, - Марго вздохнула и виновато глянула на псину, - Прости, дорогой, я ненадолго, - она снова подняла глаза на девушку, - И не корми его бисквитом.
- Я помню, Марго! – Маняша радостно хохотнула, - У Мао от бисквита изжога. Он любит миндальные пирожные и мозговые косточки. Терпеть не может, когда рядом с ним открывают шампанское и всегда сам выбирает себе место за столом.
- Что?! – возмутилась Изольда, - Псина сядет за стол?
- А если ему не разрешить, он может пописать на обидчика, - заучено повторила Маняша.
- Кошмар! – закатила глаза хозяйка дома, - Теперь на мою больную голову еще свалилась агрессивная собака. Нет, мне не пережить этого банкета.
Марго уже ее не слушала. Она потрепала Мао по холке и выплыла из гостиной.
***
- Петя, вы ведь позволите с высоты моих годов называть вас так, - старый антиквар склонил голову на бок и хитренько улыбнулся, - Вы по сравнению со мной совсем мальчик.
- Да хоть Петрухой, - неловко пошутил Бочкин.
- Нет, ну мы же с вами общий гарем не имели, - веселился Роберт Мусинович, - Да и я не товарищ Сухов. Поэтому, с вашего позволения, я буду звать вас Петя. Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы снова засунуть жучок мне под кресло. Кстати, что вы надеялись услышать в этой комнате? Тем более имея уши в таком странном положении? Не думаю, что звуки, которые я иногда имею несчастье издавать, тут сидючи ласкают ваш слух настолько, что вы решили прослушать их так сказать, с особым вниманием.
- Ох, - покраснел частный детектив, - я же уже принес свои извинения. Профессиональная привычка, никуда от нее не денешься. Вы вот, к примеру, терпеть не можете новоделов. А я оставляю жучки.
- Вы полагаете, это одно и то же? – шутливо удивился Оберсон и махнул рукой, - Ну, да ладно. Я вас уже простил, так как мне нечего скрывать. От Петровки может, и есть чего, а от вас нечего. Хотите Шаляпина послушать. У меня появились чудные, раритетные пластинки 1910 года выпуска. Правда, к ним нужен патефон, так что покупателей на них пока не нашлось. Но у меня и патефон есть.
- Ой, увольте, - Петр вздохнул, - я как-нибудь потом заскочу послушать. Сейчас что-то нет настроения погружаться в прекрасное.
- Эх, молодежь… - погрустнел антиквар и сел в кресло напротив Бочкина, - Ничего вы теперь в искусстве не понимаете. И знать ничего не хотите. Кто же вашим детям передаст все, что накоплено поколениями, когда мы, последние мастодонты вымрем. Похоже, все прекрасное, в которое вы никак не хотите погрузиться, умрет вместе с нами. Это закат цивилизации, знаете ли… Дальше будут только барби и покемоны…
- Вы и с этим знакомы? – удивился Петр.
- Я современный человек, - покачал головой Оберсон, - А, кроме того, недавно я продал куклу Барби, которую сделали, аж, в 1947 году. Вы даже не представляете за сколько.
На сей раз прищурился Бочкин:
- Это не ту ли, которую дерзко похитили с выставки кукол в прошлом году? Ее еще заменили на современную Барби, только платье похожее сшили. И поставили на стенд.
Роберт Мусинович изобразил на лице почти библейскую добродетель и развел руками:
- Не могу знать. Или ты думаешь, что похищение антикварного экспоната с выставки – моих рук дело? В жизни кражами не занимался. Так зачем ты ко мне пожаловал на этот раз?
- Да, как всегда, собственно, за консультацией. Я ведь вам говорил, что ищу портрет кисти Бурхасона. Но, как выясняется, я ни один его ищу. Им так же интересовался некий Андрей Россомахин. Вы знаете о нем что-нибудь?
- Андрюша Россомахин? Конечно, я знаком с ним. В прошлом не слишком хороший пианист, окончил консерваторию, работал в филармонии. Матушка его покойная, Надежда Васильевна, очень хотела, чтобы сын музицировал. Прекрасная была женщина, моя постоянная клиентка. Но, как сейчас говорят, несколько неадекватная. Ни за что не поверю, чтобы она – в прошлом балерина труппы Большого театра не понимала, что Андрей совершенно не способен к музыке. Он ее не чувствует. Тарабанит пальцами по клавишам как придется. Но она все настаивала, а он, видимо, ослушаться не решался. А как Надежда Васильевна умерла, так он и вовсе музыку забросил. Ушел из филармонии. Я его лет на пять потерял, а потом вдруг вижу, он уже живописью занимается. Не в том смысле, что стал художником. Нет… Он находил хороших художников, а те писали качественные копии. Он довольно тесно сошелся с Тихоном Ляпиным, который… впрочем, ты же все равно не знаешь…
- Отчего же, - усмехнулся Бочкин, - Теперь я его очень даже хорошо знаю, поскольку его тоже убили.
- Убили? Нет, он умер сам. Спился паренек. А ведь какой был талант!
- На сей раз вы много не знаете. Слухи о смерти Ляпина были сильно преувеличены до этой недели. Теперь-то уж точно можно сказать, что он умер.
- Но ты проговорил тоже, - нахмурился старик, - Это означает, что умер он не один?
- Ну, так я к вам и пришел по этому делу. Ведь и Россомахина вчера убили.
- Что ты говоришь! – изумился антиквар, - Вот же незадача какая… Кто бы мог подумать! А что убийства Тихона и Андрюши как-то связаны?
- А у вас есть сомнения на этот счет? Два человека, сотрудничают на ниве подделок мировых шедевров. Что тут еще скажешь?
Оберсон как-то невразумительно крякнул, потом тихо пробормотал:
- Но ведь Андрюша ничем таким уж опасным не занимался. Он вообще был предельно осторожным человеком. Я бы сказал аккуратным. Тут год назад неприятность в Ленинграде случилась… Ну, теперь принято говорить в Санкт-Петербурге. Скончался Всеволод Петрович Звягин – директор реставрационной мастерской при Эрмитаже. Так Андрюша умолял меня, в ногах валялся, чтобы я никому не говорил, что он был знаком со стариком.
- С чего бы вдруг?
- Ну, как… - Оберсон хмыкнул, - Я ведь один знал, что они общались. Когда-то Всеволод Петрович был воздыхателем Надежды Васильевны, а потому, благоволил к ее сыну. Помогал, чем мог. Я так думаю, что и бизнес свой Андрюша с его помощью начал. Директор реставрационной мастерской прекрасно знал если не всех, то многих, кто мог заказать копию с известного полотна.
- И что? – не понял Бочкин, - с чего бы Россомахину открещиваться от своего благодетеля. Да еще так активно.
- Ну, вот же есть поговорка, не знаешь броду, не суйся в воду! – проворчал антиквар, - Чего ты взялся ковыряться в живописи, портреты искать, если даже о скандалах в этой сфере не слыхал. Звягин умер как-то некстати, поскольку в его мастерской на тот момент находились три важнейших экспоната. И все три пропали! Ленинградская милиция там все секретами опутала, но у меня свои каналы работают. Одна картина французского импрессиониста Дега, вторая некоего Шарле Никола, тоже француза и третья самая ранняя – итальянца Бонавия Карло.