| But in our own century it was strange.... | Но в наш век это удивительно... |
| Yes; he would try to be to Dorian Gray what, without knowing it, the lad was to the painter who had fashioned the wonderful portrait. | И лорд Генри решил, что ему следует стать для Дориана Грея тем, чем Дориан, сам того не зная, стал для художника, создавшего его великолепный портрет. |
| He would seek to dominate him-had already, indeed, half done so. He would make that wonderful spirit his own. | Он попытается покорить Дориана, -- собственно, он уже наполовину этого достиг, -- и душа чудесного юноши будет принадлежать ему. |
| There was something fascinating in this son of Love and Death. | Как щедро одарила судьба это дитя Любви и Смерти! |
| Suddenly he stopped, and glanced up at the houses. | Лорд Г енри вдруг остановился и окинул взглядом соседние дома. |
| He found that he had passed his aunt's some distance, and, smiling to himself, turned back. | Увидев, что он уже миновал дом своей тетушки и отошел от него довольно далеко, он, посмеиваясь над собой, повернул обратно. |
| When he entered the somewhat sombre hall the butler told him that they had gone in to lunch. | Когда он вошел в темноватую прихожую, дворецкий доложил ему, что все уже в столовой. |
| He gave one of the footmen his hat and stick, and passed into the dining-room. | Лорд Генри отдал одному из лакеев шляпу и трость и прошел туда. |
| "Late as usual, Harry," cried his aunt, shaking her head at him. | -- Ты, как всегда, опаздываешь, Гарри! -воскликнула его тетушка, укоризненно качая головой. |
| He invented a facile excuse, and having taken the vacant seat next to her, looked round to see who was there. | Он извинился, тут же придумав какое-то объяснение, и, сев на свободный стул рядом с хозяйкой дома, обвел глазами собравшихся гостей. |
| Dorian bowed to him shyly from the end of the table, a flush of pleasure stealing into his cheek. | С другого конца стола ему застенчиво кивнул Дориан, краснея от удовольствия. |
| Opposite was the Duchess of Harley; a lady of admirable good-nature and good temper, much liked by everyone who knew her, and of those ample architectural proportions that in women who are not Duchesses are described by contemporary historians as stoutness. | Напротив сидела герцогиня Харли, очень любимая всеми, кто ее знал, дама в высшей степени кроткого и веселого права и тех архитектурных пропорций, которые современные историки называют тучностью (когда речь идет не о герцогинях!). |
| Next to her sat, on her right, Sir Thomas Burdon, a Radical member of Parliament, who followed his leader in public life, and in private life followed the best cooks, dining with the Tories, and thinking with the Liberals, in accordance with a wise and well-known rule. | Справа от герцогини сидел сэр Томас Бэрден, член парламента, радикал. В общественной жизни он был верным сторонником своего лидера, а в частной -- сторонником хорошей кухни, то есть следовал общеизвестному мудрому правилу: "Выступай с либералами, а обедай с консерваторами". |
| The post on her left was occupied by Mr. Erskine of Treadley, an old gentleman of considerable charm and culture, who had fallen, however, into bad habits of silence, having, as he explained once to Lady Agatha, said everything that he had to say before he was thirty. | По левую руку герцогини занял место мистер Эрскин из Тредли, пожилой джентльмен, весьма культурный и приятный, но усвоивший себе дурную привычку всегда молчать в обществе, ибо, как он однажды объяснил леди Агате, еще до тридцати лет высказал все, что имел сказать. |
| His own neighbour was Mrs. Vandeleur, one of his aunt's oldest friends, a perfect saint amongst women, but so dreadfully dowdy that she reminded one of a badly bound hymn-book. | Соседкой лорда Генри за столом была миссис Ванделер, одна из давнишних приятельниц его тетушки, поистине святая женщина, но одетая так безвкусно и крикливо, что ее можно было сравнить с молитвенником в скверном аляповатом переплете. |
| Fortunately for him she had on the other side Lord Faudel, a most intelligent middle-aged mediocrity, as bald as a Ministerial statement in the House of Commons, with whom she was conversing in that intensely earnest manner which is the one unpardonable error, as he remarked once himself, that all really good people fall into, and from which none of them ever quite escape. | К счастью для лорда Генри, соседом миссис Ванделер с другой стороны оказался лорд Фаудел, мужчина средних лет, большого ума, но посредственных способностей, бесцвотпый и скучный, как отчет министра в палате общин. Беседа между ним и миссис Ванделер велась с той усиленной серьезностью, которой, по его же словам, непростительно грешат все добродетельные люди и от которой никто из них никак не может вполне освободиться. |