- Выходит, вы из прокуратуры.. - то ли удивился, то ли одобрил начальник цеха и разгладил свои пышные усы. - И интересуетесь Яшком? Что же он, разрешите спросить, натворил?
Козюренко увидел, как вспыхнул инспектор уголовного розыска, и остановил его незаметным движением руки Знал: таких людей, как этот начальник цеха, лучше не раздражать и не кичиться перед ними своим положением. Видно, вышел из рабочих и знает себе цену.
Роман Панасович придвинул начальнику цеха стул и откровенно сказал:
- Поверьте нам, уважаемый товарищ: дело это, может, и не такое простое. Но вы, вероятно, понимаете, что работа у нас специфическая - должны держать язык за зубами. Поэтому, если можно, не расспрашивайте нас.
Начальник цеха покосился на него хитрым глазом.
- Хорошо, - согласился он. - Стало быть, что я думаю про Яшка? План он выполняет, инициативный.
Работник неплохой, не сачок, если надо, со своим временем и выгодой не считается.
- Сейчас он на заводе?
- Рабочий день еще не кончился...
- И на этой неделе каждый день работал?
- В понедельник брал отгул... - Начальник цеха только на мгновение запнулся и сказал твердо: Но не вышел на работу и во вторник. Я ему, правда, прогул не записал. Яшко - работник добросовестный и обещал отработать сверхурочно.
Роман Панасович невольно переглянулся с Владовым.
- Скажите, пожалуйста, - спросил быстро, - вы видели Семенишина во вторник?
- Видел После работы Яшко заходил ко мне. Он живет неподалеку, - счел нужным пояснить, - извинился: мол, в поезде встретилась компания и хорошо хлебнули. Приехал и лег отсыпаться.
- В котором часу он был у вас?
- Около пяти - Вы знаете, по какому делу отлучался Семенишин?
- Как не знать? Все знают. Очередь у него на "Запорожец" подходит ездил к какому-то своему старому знакомому занять деньги.
- И занял?
- Кажется.
- И последнее. Вы говорили, что живете поблизости от Семенишина. Бывали вы у него? Какой он семьянин?
Начальник цеха развел руками.
- Семья как семья... Живут... Ну, случается, когда Яшко поддаст лишнего, так и разговоры, конечно, ведутся нежелательные.
- Говорите уж прямо: скандалы, - вмешался местный инспектор.
- Можно и так назвать, - согласился начальник цеха. - Но Семенишин порядочный человек. Дети у него хорошие, и жену свою он уважает.
- К вам просьба, - доверительно нагнулся к нему Козюренко. - Не могли бы вы задержать Семенишина после работы, скажем, на полчасика? Но о нашем разговоре... - прижал палец к губам. - Это в интересах самого Семенишина.
Начальник цеха недовольно хмыкнул, но спорить не стал. Когда он вышел, Роман Панасович приказал Владову:
- Немедленно свяжитесь с вокзалом. Уточните расписание движения поездов в Желеховском направлении. И автобусов. А вас, - обратился он к инспекТОРУ, - прошу позвонить в милицию, чтобы опергруппа была наготове.
Роман Панасович устало откинулся на спинку стула.
Владев украдкой поглядывал на него, стараясь угадать о чем думает следователь по особо важным делам, наверно, составляет план допроса преступника...
В это время Роману Панасовичу просто хотелось спать: жаркий день и не очень хорошая дорога давали себя знать... Незаметно потер виски, отхлебнул из стакана тепловатой воды и нетерпеливо спросил у старшего лейтенанта:
- Ну что там у вас, Петр?
Тот, дописав несколько цифр в блокноте, положил трубку.
- Поезда из Желехова на Ковель ходят трижды в сутки Прямой из Львова в Ленинград проходит через Желехов в двенадцать часов четыре минуты прибывает в Ковель через шесть часов. Пригородный Львов Ковель. Этот выходит из Желехова в двадцать один двадцать семь. Прибывает в половине седьмого утра.
И еще один на Брест. Время отправления из Желехова - пятнадцать ноль семь, прибытие в Ковель - двадцать два восемнадцать.
- Автобусы?
- Есть только два из Львова до Ковеля через телеков Ночной останавливается в Желехове около пяти и прибывает в Ковель в одиннадцать или чуть позже.
И дневной. Этот выходит из Львова в девять двадцать пять приблизительно час идет до Желехова и еще шесть до Ковеля. Таким образом, сюда он прибывает около семнадцати часов.
- Семенишин мог вернуться ночным автобусом, - быстро прикинул Роман Панасович. - Ночь прослонялся по Желехову или просидел где-нибудь в парке...
А впрочем, нечего гадать, едем.
Небольшой, из красного кирпича домик Семенишина утопал в зелени. Под окнами цвели какие-то желтые цветы, а вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, красовались огромные белые и красные пионы. Ьладов толкнул калитку-не заперто. Взошли на крыльцо позвонили - никто не ответил. Позвонили еще раз, вдруг их окликнули из сада тонким голоском.
- Что вам надо, дяденьки?
Козюренко нагнулся над перилами крыльца, под деревом стоял мальчик лет десяти в коротких штанах и клетчатой рубашке. Беленький, курносый.
- Папа или мама дома? - спросил Роман Панасович. - Ты же Семенишина сын?
- А то как же, Семенишина. Но родители на работе.
- А можно их подождать?
Мальчик пожал плечами.
- Они скоро должны быть. - Он смотрел открыто, но все же настороженно.
Козюренко понимал, что мальчика следует как-то успокоить. Но как? Он неуверенно сказал:
- Мы из области, и нам надо поговорить с твоим отцом. Как тебя зовут?
- Олегом.
- Так где можно подождать?
- А заходите в дом. Там есть радио и газеты.
- А ты не хочешь вместе с нами за компанию?
Где Лида?
Незнакомые дяди знали, как зовут его сестру, и это окончательно убедило мальчика, что они свои люди.
- В школе. Она же во второй смене.
- А-а... - сказал Владов таким тоном, будто знал и только случайно забыл.
- Говорят, скоро вы на "Запорожце" будете ездить? - спросил Роман Панасович, сев на диванчик.
- Папа говорил, что этим летом получим... - И радостно прибавил: - Он хочет красного цвета.
- А ты?
- И мне тоже нравится.
- Ну и хорошо, - вмешался Владов. - Если собрали деньги, то какие тут могут быть разговоры...