Маноло. А вот и ваши женщины, сенатор.
Дон Перико (улыбка сходит с его лица). Но я был голоден, и я продал право первородства…
Входят донья Лоленг, Пэтси, Эльза Монтес и Чарли Даканай.
Донья Лоленг. Кто голоден? Ола, Маноло! А, и Пепанг! Дорогая, если бы я знала, что ты здесь, мы бы пришли раньше. А это Кандида и Паула? Боже, какие они большие! И как я рада снова видеть вас! Ваша мать была моей ближайшей подругой. Да упокоит господь душу ее, бедняжка! Вы меня помните?
Паула и Кандида (вместе). Да, донья Лоленг.
Донья Лоленг. Это моя дочь Пэтси. Моя младшая. А это Эльза Монтес — та самая Эльза Монтес. Вы, конечно, о ней слышали. Это она принесла конгу в Манилу. А это Чарли Даканай. Ну, мистер Даканай ничем особым не выделяется — он просто всегда сопровождает нас. О Пепанг, мы были у Кикай Валеро — опять маджонг с благотворительными целями, — и, дорогая, ты не поверишь, сколько я проиграла! Я просто сошла с ума! Но скажите, Паула и Кандида, как ваш дорогой папа?
Паула. Он вполне здоров, донья Лоленг, спасибо.
Кандида. Сейчас он прилег.
Донья Лоленг. Ах, как мне не везет! Я хотела бы снова увидеть Лоренсо. О, ваш отец был героем моего детства! Он должен позволить мне навестить его как-нибудь.
Паула. Мы скажем ему, донья Лоленг.
Донья Лоленг. А что ты тут говорил, Перико?
Дон Перико. Я говорил, дорогая, что был голоден…
Донья Лоленг. Ты уж извини нас! Я забыла, что мы должны заехать за тобой. Чарли, негодник, я же просила тебя напомнить мне!
Паула. Что мы можем предложить вам, нинонг? Чего желаете?
Дон Перико. Похлебку для нищих.
Донья Лоленг. Это еще что такое?
Дон Перико. Просто старая шутка. Не беспокойся, Паула. Мне действительно ничего не хочется.
Донья Лоленг (идет вперед). А это и есть та картина, о которой все говорят?
Дон Перико. Хочешь взглянуть на нее, дорогая?
Донья Лоленг. Мы все хотим посмотреть на нее. Сюда, все сюда. Изучайте это произведение искусства и возвышайтесь духом.
Дон Перико отходит назад, чтобы освободить место перед Портретом для жены и ее свиты. Великолепно одетая, в драгоценностях, донья Лоленг и в пятьдесят лет отлично сложена и производит впечатление — ни морщин, ни седины, ни складок, томные глаза, патрицианский нос и хищный рот. Ее дочери, Пэтси, восемнадцать, она хороша собой, но выглядит мрачноватой. Эльза Монтес — утонченная дама лет сорока, несколько экстравагантна. Чарли Даканаю около двадцати пяти, типичный довоенный денди, одет довольно небрежно. Все они с минуту молча созерцают Портрет: донья Лоленг — печально улыбаясь, Пэтси мрачно, Эльза заинтересованно, а Чарли безучастно. Сенатор, стоя слева, с иронией смотрит на них. Пепанг и Маноло стоят позади вновь прибывших.