Дон Аристео. Ай, Пепита, ты была прелестной девочкой — нежной и чувствительной! А как ты любила кататься у меня на спине по этой комнате, помнишь?
Пепанг. Дон Аристео, у нас нет времени…
Дон Аристео. Нет времени, нет времени! Вечно нет времени, вечно все спешат. Передохните, вы оба! Вот присядьте, выпейте и давайте поговорим о былых временах.
Маноло. Кандида, сейчас же отошли этих людей!
Дон Аристео. Тц, тц! А ведь ты был таким спокойным мальчиком — худеньким, мечтательным…
Маноло. Дон Аристео…
Дон Аристео. Упенг, помнишь, как ты бранила его за то, что он слишком застенчив?
Донья Упенг (смеется). О, он так краснел, особенно в присутствии прекрасного пола!
Донья Ирене. Ты так очаровательно краснел, Манолито, когда был мальчиком!
Маноло. Я вежливо прошу вас — всех вас, в последний раз…
Дон Альваро. И все читал и читал, сидел в уголке с книгой…
Дон Пепе. Или играл на скрипке там, в патио…
Дон Мигель. Или ставил любительские спектакли с Пепитой в качестве примадонны…
Маноло (кричит). Дайте мне сказать!
Дон Аристео. О, они были самыми умными детьми из всех, кого я знал!
Маноло. Дон Аристео, умоляю вас…
Пепанг. К чему тратить время, Маноло? Говорить с ними бесполезно!
Донья Ирене. Пепита, никогда не забуду, как ты декламировала «Последнее прощай»[30], когда тебе не было и семи лет!
Дон Пепе. Это я научил их!
Донья Упенг. А я научила тебя танцевать, Маноло, вечером в день твоего пятнадцатилетия — помнишь? — как раз в этой комнате!
Дон Альваро. О, какими воспоминаниями полон для нас этот дом!
Дон Мигель. И как Маноло и Пепанг должны любить его — дом, где прошло их детство!
Паула. Увы, нет!
Дон Мигель. Они его не любят?
Кандида. Они хотят продать его!
Гости. Продать?
Донья Упенг. Que horror![31]
Донья Ирене. Но почему?
Паула. В этом они боятся признаться даже самим себе!
Дон Аристео. Может быть, они не в состоянии дальше содержать его?
Паула. Дело не в расходах!
Кандида. Хотя они и выдают это за причину.
Паула. Но они обманывают сами себя!
Пепанг. Паула! Кандида!
Паула. Дело не в расходах. Они не задумываясь швыряют деньги направо и налево, днем и ночью, за игорными столами!
Пепанг. Маноло, ты собираешься вот так стоять здесь и позволять…
Паула. Нет, дело не в расходах! Они просто терпеть не могут этот дом, они его не выносят!
Кандида. Он отравляет им жизнь!
Паула. В самые неподходящие моменты он напоминает им о себе…
Кандида. Когда они сплетничают с друзьями…
Паула. Когда играют в маджонг…
Кандида. Когда наслаждаются жизнью на бегах или в казино…
Паула. Когда не могут заснуть…
Кандида. Вдруг — раз! — тень этого дома падает на них!
Паула. И тогда у них дрожат руки…
Кандида. Ну прямо кровь стынет в жилах!
Дон Аристео. Вы хотите сказать, они боятся этого дома?
Кандида. И хотят погубить его!
Дон Альваро. Но почему?
Паула. Потому что он — их совесть!
Маноло и Пепанг (вместе). Паула!
Барабаны бьют прямо под окнами.
Паула (медленно идет вперед). Да, Маноло! Да, Пепанг! Этот дом — ваша совесть, и потому вы ненавидите его, потому вы боитесь его, потому вы давно и отчаянно стараетесь его погубить! Вы его терпеть не можете! Вы не можете позволить себе иметь совесть! Потому что вы знаете, что не будет вам…
Маноло (отступает). Замолчи! Замолчи!
Паула (останавливается). Вы знаете, что не будет вам мира, пока этот дом стоит и осуждает вас!
Маноло (поднимает кулаки). Замолчи, или, видит бог, я…
Процессия проходит внизу, балконы ярко освещаются снаружи.
Паула. И вам не будет покоя — нет, не будет, — пока вы не обратите его в руины, пока вы не опустошите его, пока не обрушите его стены, пока не подкопаете его фундамент!
Пепанг. Маноло, это выходит за рамки…