Битой молча смотрит на нее. Паула появляется в дверях.
Паула. Битой, идем! Папа в восторге! Он просит тебя к себе немедленно!
Битой (идет к двери). Спасибо, Паула.
Кандида. Битой…
Он останавливается и смотрит на нее.
Будь очень осторожен, ладно? И помни: ты не репортер, ты друг. И пришел не затем, чтобы взять интервью или сделать снимок. Ты пришел только для того, чтобы навестить его.
Битой. Хорошо, Кандида.
Паула и Битой уходят. Кандида садится и начинает есть. На столе утренняя почта. Она вскрывает и просматривает ее. Паула возвращается.
Паула (садится и пьет шоколад). Папа действительно в восторге. Он даже поднялся с постели пожать руку Битою. Когда я уходила, они очень оживленно разговаривали. Отцу действительно лучше, Кандида! Ты не думаешь?
Кандида не отвечает. Облокотившись о стол, она смотрит на письмо, положив голову на ладонь.
(Наклоняется рассмотреть письмо.) Опять счета, Кандида?
Кандида (поднимает и один за другим роняет на стол вскрытые конверты). За воду. За газ. От врача. А это (размахивает письмом) за свет. Слушай. (Читает.) «Вновь предупреждаем вас, что, если счета не будут немедленно оплачены, мы будем вынуждены прекратить обслуживание». И это уже третье предупреждение.
Паула. Ты сказала Маноло?
Кандида. Я звонила ему, я звонила Пепанг, и они сказали: о да конечно, сейчас же высылаем деньги. Но это они говорят уже целый месяц, а денег все нет.
Паула (с горечью). О дорогие брат и сестра!
Кандида. Наши дорогие брат и сестра полны решимости вынудить нас отказаться от этого дома.
Паула. Ничего у них не выйдет. Мы с тобой останемся здесь. Здесь мы родились, здесь мы и умрем!
Кандида. Даже если они по-прежнему не будут присылать денег? Если откажутся помогать нам? Все эти счета…
Паула (задумчиво). Должен же быть какой-то выход. Кандида (наклоняется к Пауле). Послушай, у меня есть идея…
Паула (не обращает внимания). Но что мы можем поделать? Мы всего лишь две никчемные старые девы…
Кандида (встает и оглядывается). Где эта газета?
Паула. Ночами я лежу без сна и все думаю, где добыть денег, денег, денег!
Кандида (нашла газету и, стоя у стола, просматривает ее). А, вот. Слушай-ка, Паула. Здесь сказано…
На улице останавливается машина. Сестры прислушиваются, потом переглядываются. Кандида вздыхает, сворачивает газету и садится. Паула наливает себе еще шоколаду. Шаги на лестнице. Сестры берут чашки и пьют шоколад. Входит Тони Хавиер, с книгами и пиджаком в руке. Смотрит на сестер, снимает шляпу и говорит: «Добрый день, милые леди!» Отворяет дверь слева и швыряет внутрь пиджак, шляпу и книги. Снова закрывает дверь, затем, доверительно улыбаясь, проходит в зал. Ему около двадцати семи лет, вид очень мужественный, сардонический. На нем яркие рубашка и галстук, но он не вульгарен — и знает это.
Тони. А, мериенда!
Кандида (тоном старой девы). Не желаете ли шоколаду, мистер Хавиер?
Тони. Тц-тц. Так можно прогореть, милые леди. Не забывайте — я плачу только за комнату, без пансиона.
Кандида (строго). Мистер Хавиер, всякий человек, живущий под нашей крышей, желанный гость за нашим столом.
Тони. Хорошие манеры и хороший бизнес исключают друг друга.
Кандида. Мистер Хавиер, не желаете ли шоколаду?
Тони (берет бисквит и жует). Да, благодарю вас! (Видит чашку Битоя.) Э, да у вас был гость!
Кандида. Наш старый друг. Паула, принеси еще чашку.
Тони. Зачем?
Паула встает, он перегибается через стол и кладет руку ей на плечо. Она смотрит на него — несердито, но удивленно. Он медленно убирает руку, их взгляды встречаются.
Пожалуйста, не беспокойтесь, мисс Паула. Я могу воспользоваться и этой чашкой. Я не привередлив.
Кандида (строго). Паула, принеси еще одну чашку.
Тони. А может быть, вы предложите мне свою чашку, мисс Паула?