«Вот…»
Странное волнение охватило его, когда Акимыч подошел к портрету и снял с него покров, – будто сию минуту на его глазах свершалось некое таинство.
Реставратор молча рассматривал картину, сначала просто так, а затем через лупу, которую принес с собой. Зубов с нетерпением ожидал вердикта.
«Тебя не обманули, – наконец изрек сосед. – Кажется, это действительно восемнадцатый век…»
«А что за художник? Известный?»
«Я бы не сказал…»
«Но ты можешь прочитать его фамилию?»
«Написано неразборчиво, – покачал головой Акимыч. – И главная ценность портрета не в этом…»
«А в чем?»
«Не торопи меня…»
Он долго и тщательно изучал картину с обеих сторон, и его глаза все больше разгорались.
«Кто изображен на портрете? – не выдержал Зубов. – Ты знаешь?»
«Полагаю, это старинная копия одного необычного полотна…»
«Копия?!! Я так и думал! О черт! – разозлился вдруг Зубов. – Копия! Меня надули!»
Реставратор не обратил на его возмущение внимания.
«Сомневаюсь, чтобы это был подлинник… слишком невероятно…» – бормотал он.
«Невероятно? Почему?»
Сосед оторвался от картины и поднял глаза на Зубова.
«Каким образом он попал к тебе? Где ты приобрел этот портрет?»
«Коммерческая тайна…»
«Вряд ли он уцелел после… после…»
«После чего? Не беси меня, Акимыч… говори толком!»
«Думаю, это все-таки копия… Подлинника никто не видел после войны с Наполеоном…»
Глава 3
Глории снова приснился сон, преследующий ее с детства, – бесконечная анфилада комнат, сияние люстр, распахнутые окна, темный сад… по аллеям прогуливаются короли и оборванцы, принцессы и простолюдинки… нагие влюбленные обнимаются в увитых плющом беседках… за ними подглядывает угрюмая смерть с косой…
– А-а! – Глория с криком проснулась и села на постели.
Она поселилась в той самой комнате, где когда-то ее держали пленницей[2]. У кровати на стене – тот же гобелен «Русалочья охота», как называл его предыдущий хозяин дома, карлик Агафон. Здесь, в этой комнате, она впервые его увидела. И поразилась вопиющему контрасту между красотой его лица, изысканностью манер и отталкивающим безобразием фигуры. Могучие плечи и короткие кривые ножки, длинные обезьяньи руки, висящие вдоль непомерно массивного туловища. Поначалу она приняла его за горбуна. Ее ввели в заблуждение бугры мышц на спине уродца.
Глория вздохнула и вспомнила слова карлика о мудрости. Женщины не умеют любить мудрость, они непременно влюбляются в мудреца…
– Ты был прав, тролль… – прошептала она, прижимая ладони к горячим со сна щекам. – О, как прав!..
Напротив кровати украшал стену другой гобелен, – «Встреча царя Соломона с царицей Савской», – пышная придворная сцена, где мужчина и женщина застыли в преддверии чего-то куда более значительного, чем обыкновенный прием во дворце владыки Иерусалима.
Распущенные локоны царицы позолотил рассветный луч, мазнул розовыми отблесками драгоценную корону царя. Глория поняла, что наступило утро… и солнце светит не в знойном Израиле, а за окнами ее спальни.
– О-о-ооо! – простонала она, падая обратно на подушки. – Ужасный сон… Смерть с косой… Надеюсь, меня это не касается…
Она вспомнила, как умирающий карлик схватил ее за руку и вместе с последним пожатием передал ей свою колдовскую силу. Теперь она – сосуд, наполненный черт знает каким содержанием…
«Ты понятия не имеешь, чего от себя ожидать! – захихикал карлик прямо ей в ухо. – С тобой начнут твориться невообразимые вещи!»
– Бред, – выдохнула Глория. – Сущий вздор! В наше время такие штуки откалывают только в книжках по магии и фильмах на ту же тему. Я осталась прежней Глорией, несмотря на зловещие фокусы Агафона.
«Что же ты здесь делаешь? – язвительно осведомился он. – Почему взяла в услужение Санту? Почему обитаешь в жилище колдуна? Каким образом мы с тобой беседуем? А? Это уже явные признаки твоего нового состояния… Ты перерождаешься, моя царица!»
– Какие еще признаки? – возмутилась Глория. – Что ты несешь?
Вместо ответа в дверь кто-то поскребся.
– Кто там?
– Санта… – раздалось из коридора. – Можно мне войти?
– Я не одета.
– Тогда одевайтесь поскорее, госпожа Глория. К вам едут.
– Час от часу не легче. Кто едет?
– Не знаю, – откликнулся из-за двери великан. – Я видел машину из окна. Красный внедорожник. В деревне таких ни у кого нет.
– Ладно, если это ко мне…
Она не договорила, поспешно закрывшись в ванной. В доме Агафона было три спальни, и все с примыкающими к ним ванными комнатами. Очень удобно.