– Речь идет не о том, что я ищу; речь идет о том, что я сама могу предложить. Не думаю, что я подхожу вам. В самом деле.
– Не беспокойтесь об этом, это мое дело. Не надо быть большим роялистом, чем сам король.
– Не только это, – продолжала Изабелла. – Я вообще не уверена, что хочу замуж.
– Конечно, не уверены. Я думаю, большинство женщин не уверены, – возразил его светлость, впрочем совершенно не веривший в то, что говорил, – он пытался заглушить поднимающуюся в нем тревогу. – Но они часто дают себя уговорить.
– Это потому, что они хотят, чтобы их уговорили, – вздохнула Изабелла и улыбнулась.
Лорд Уорбартон изменился в лице и молча смотрел на нее.
– Боюсь, ваши колебания связаны с тем, что я англичанин, – произнес он наконец. – Я слышал, ваш дядюшка высказывал пожелание, чтобы вы вышли замуж на родине.
Изабелла выслушала это заявление с некоторым интересом; ей никогда не приходило в голову, что дядюшка мог обсуждать матримониальные вопросы, касающиеся ее, с лордом Уорбартоном.
– Он вам говорил это? – удивилась она.
– Я помню, он сказал что-то в этом духе; но, возможно, он говорил об американках вообще.
– Однако он сам не возражал поселиться в Англии, – заметила она.
Хотя это замечание было высказано весьма строптивым тоном, означало оно лишь то, что, как ей кажется, дядя вполне доволен своей судьбой, – и, может быть, еще то, что она не намерена придерживаться чьей-то одной, ограниченной точки зрения. Но это дало ее собеседнику надежду, и он горячо воскликнул:
– О, дорогая мисс Арчер, поверьте мне, Англия – прекрасная страна! И она станет еще лучше, если мы попробуем слегка подчистить ее от ржавчины.
– Ни в коем случае. Не надо ничего трогать. Мне Англия нравится именно такой.
– Однако, если вам здесь нравится, я уж совсем не могу понять, почему вы отказываетесь принять мое предложение.
– Боюсь, мне не удастся вам это объяснить.
– Вы должны хотя бы попробовать; должен вас уверить, я достаточно понятлив… Вас пугает климат? Мы можем поселиться в любой другой стране. Выберите любой климат, который вам подойдет, – в любой части света.
Эти слова были сказаны с такой нежностью и таким пылом, что Изабелле показалось – они проникли ей в самое сердце. Она многое бы отдала в этот момент, чтобы в ней возникло сильное, ясное чувство, с которым она могла бы сказать своему собеседнику: «Лорд Уорбартон, для меня нет лучшей доли, чем вверить вам свою судьбу». Но, хотя она и была почти готова сказать ему это, что-то удержало ее; она была очарована им, но не взята в плен. И в конце концов она сказала нечто другое – то, что позволяло ей выиграть время.
– Если вы сочтете это возможным, мне не хотелось бы продолжать этот разговор сегодня.
– Конечно, конечно, – поспешно согласился он. – Я и так наскучил вам до смерти.
– Вы дали мне пищу для размышлений, и я обещаю, что хорошенько обдумаю ваше предложение.
– Только об этом я и просил вас. Но помните: мое счастье в ваших руках.
Изабелла слушала его с сочувственным вниманием, но это не помешало ей пояснить спустя мгновение:
– Я вынуждена сказать вам: то, что я собираюсь обдумать, – это всего лишь, как изложить причины своего отказа таким образом, чтобы как можно менее задеть ваши чувства.
– Это невыполнимо, мисс Арчер. Ваш отказ убьет меня. Я не умру, со мной произойдет нечто худшее: я буду влачить бесцельное существование.
– Вы женитесь на женщине, которая будет лучше, чем я.
– Не говорите так, прошу вас, – сказал лорд Уорбартон очень серьезно. – Это несправедливо по отношению к нам обоим.
– Ну тогда женитесь на женщине, которая будет хуже меня, – сказала Изабелла.
– Если существуют женщины лучше вас, я предпочел бы худшую, – произнес лорд, не приняв шутки. – У всех свои вкусы.
Его серьезность передалась ей, и она снова попросила его оставить эту тему.
– Очень скоро я сама вернусь к нашему разговору, – сказала она. – А может быть, я напишу вам.
– Как вам будет удобно, – отозвался лорд. – Время будет тянуться медленно, но я постараюсь набраться терпения.
– Я не буду долго томить вас. Мне просто необходимо немного собраться с мыслями.
Лорд печально вздохнул и, остановившись, задумчиво смотрел на нее, заложив руки за спину и постукивая хлыстом по сапогам.
– Вы знаете, что я очень боюсь – боюсь того, что творится в вашей голове? – спросил он.
При этих словах, – хотя биограф вряд ли мог бы объяснить почему, – Изабелла вспыхнула. Их взгляды встретились, и она, словно взывая к его состраданию, воскликнула:
– Я тоже, милорд!
Однако это ее восклицание не вызвало в нем жалости – в данный момент сочувствие требовалось ему самому.