Портрет лива в Старой Риге
ТРИНАДЦАТАЯ{1}
Пьеса в трех действиях
Текст песен Мариса Чаклайса.
Авторизованный перевод Ил. Граковой.
Пьеса написана для Дины Купле,
Аусмы Кантане
и Улдиса Пуцитиса.
Первой исполнительницей
А н и т ы была Велта Скурстене,
Б е л л ы — Тамара Соболева,
Ц е з а р я исполнял Гунар Стурис
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
На сцене тахта и стулья — нейтральная, пока еще ни о чем не говорящая мебель.
Входит А н и т а, несет торшер, два одеяла, подушку, книгу. Улыбается нам. Произносит:
«Добрый вечер!»
Анита ставит торшер возле тахты, остальное складывает на стулья. Затем накрывает тахту светло-серым одеялом, кладет на место подушку, второе одеяло, книгу. Окидывает все оценивающим взглядом, что бы еще сделать… Поворачивается к нам. Теперь она очень серьезна. После минутной сосредоточенности произносит:
Затем она зажигает торшер, и с этой минуты мы в КОМНАТЕ АНИТЫ. За стеной слышится песня «У Янтарного моря»{3}. Громкие голоса, смех… Хозяйка комнаты сбрасывает туфли и полуложится на тахту, закутавшись во второе одеяло. Открывает книгу. Пытается читать, но это не так-то просто, потому что голоса становятся все громче. Когда начинает звучать песня «Пусть здравствует»{4}, Анита вздыхает, смотрит на часы…
Раздается стук.
Анита непроизвольно поправляет клетчатое одеяло, в которое она закутана.
Из-за стены доносится: «И та душенька, которую он любит, — пусть здравствует!»
Стук подстраивается под ритм песни.
Песня смолкает, раздаются крики «ура!», смех и звон бокалов, но стук все еще продолжается, словно кто-то отбивает такт.
А н и т а. Да прекратите же! Это невыносимо…
Входит Ц е з а р ь. Останавливается и смотрит на Аниту. Он в белой сорочке с расстегнутым воротничком — поэтому узел галстука ослаблен и съехал в сторону.
Вы знаете, сколько сейчас времени?
Ц е з а р ь. Судя по репертуару, двенадцать. Эта песня исполняется в полночь.
А н и т а. Уходите. Сию же минуту, слышите? Весь вечер я была вынуждена слушать пьяный галдеж, а теперь еще начнется… (Умолкает.)
Ц е з а р ь. Продолжайте, продолжайте… Так что вы от меня хотите?
А н и т а. Неужели вам…
Ц е з а р ь. Почему вы меня преследуете, а?
А н и т а. Послушайте…
Ц е з а р ь. «Внимайте моим словам, невзирая на двухэтажный дом в Бабите{5}»… Я слушаю.
А н и т а (монотонно, скорее себе самой). Дни — сплошь в бесконечной спешке, столько всяких обязанностей и работы, а когда наконец ты можешь передохнуть в своей собственной комнате…
Ц е з а р ь. Какое скромное желание, не так ли? И оно разлетается в пух и прах…
А н и т а. Уходите!
Ц е з а р ь. Решили сделать вид, будто не узнали меня…
А н и т а. Мне незачем делать вид.
Ц е з а р ь. Да? Почему же в таком случае вы… не спросили, кто я такой?
А н и т а. Не имею ни малейшего интереса.
Ц е з а р ь. Да? А у меня он в последнее время появился… дорогая товарищ Анита Сондоре… Когда я услышал, что вы живете здесь за стеной, у меня возникло непреодолимое желание самому, своими собственными глазами взглянуть, что это за кикимора…
Анита сбрасывает одеяло и надевает на ноги туфли.
Серьезно. Что вам от меня нужно?
А н и т а (становится перед Цезарем). Убирайтесь!
Ц е з а р ь. Кидается, словно какая-то…
А н и т а. Слушайте, я пойду и…
Ц е з а р ь. Идите вы… вообще… знаете…
Это уж слишком. Анита беспомощно опускается на тахту. Цезарь смотрит на нее.
В коридоре поднимается веселая кутерьма, там все прощаются.