Анита снова смотрит на Беллу.
Б е л л а. Юлис!
Ц е з а р ь. Ну?
Б е л л а. Что случилось?
Ц е з а р ь (о телефоне). Вроде бы ничего.
Б е л л а. Ну что ты валяешь дурака?
Ц е з а р ь. Я монтер и отвечаю за то, чтобы был в порядке телефон. Ясно? За другое пусть отвечают те, кому за это деньги платят. Всякие Тралмаки и прочие. (Все это и последующее он произносит безразлично и монотонно.)
А н и т а. Вы хотели, чтоб я дождалась вашего возвращения…
Ц е з а р ь. Правда?
А н и т а. И… обещали рассказать, что они скажут…
Ц е з а р ь. Они?
Молчание.
Б е л л а (робко — начиная догадываться, что случилось, должно быть, нечто непоправимое). Тебе совершенно незачем было серьезно говорить с ними сейчас… когда…
Ц е з а р ь (перебивает ее). Тралмак был трезв.
А н и т а. Какое мнение высказал… товарищ Тралмак?
Ц е з а р ь. Ваше.
А н и т а. Как это понимать?
Ц е з а р ь. Вы с ним беседовали?
А н и т а. Мы даже не знакомы, что вы.
Ц е з а р ь. Я — ничто.
Молчание. Танцевальную мелодию подхватывает гитара.
Б е л л а. Юлис, нельзя ли говорить нормально?
Ц е з а р ь. Он вычеркнул те же самые места.
Б е л л а. Тралмак?
Ц е з а р ь. Гитара — это неплохо. Если умеешь искусно играть. Не так ли?
Все трое слушают музыку.
Раздается резкий телефонный звонок — Цезарь снимает трубку, не отвечая, нажимает на рычаг, дает отбой. Снова звонок, он продолжается какое-то время, затем Цезарь отпускает и вновь нажимает рычаг. Звонок умолкает.
Белла, запри дверь.
Б е л л а. Ну зачем ты…
Снова раздается длинный звонок. Цезарь снова снимает трубку и снова нажимает и отпускает рычаг. Звонки прекращаются.
Ц е з а р ь. Белла! Ты слышала, что я сказал? Скорее!
Б е л л а уходит.
А н и т а. Может быть, они…
Ц е з а р ь. Нет, нет — все в порядке.
А н и т а. Но я…
Ц е з а р ь. Но вы можете радоваться, ведь все получилось по-вашему. Именно так, как вы хотели.
Возвращается Б е л л а.
Заперла?
Белла кивает.
А н и т а. Товарищ Калнынь, я все-таки…
Ц е з а р ь. Опять. Ну как вам не надоест, одно и то же… Послушаем лучше музыку. Белла, где это могло быть записано?
Б е л л а. Что ты меня спрашиваешь?
Ц е з а р ь. Да, верно, чего я пристаю к людям с глупыми вопросами и не знаю какими там еще… предложениями… Ничего этого не нужно, Белла. Посему — мир и аминь.
Б е л л а. Юлис!
Ц е з а р ь. Белла, если б ты только знала, как у меня сейчас легко на сердце. Когда все так счастливо разрешилось.
А н и т а. Что тут в конце концов…
Ц е з а р ь (прерывает ее). Товарищ Сондоре! Позвольте еще раз обратить ваше внимание на музыку. Это же песня без слов… Слушайте.
В дверь громко стучат.
Белла идет открыть.
Ни шагу! Белла!
Белла останавливается.
Теперь уже в дверь стучат кулаками, слышны возгласы…
Когда танцевальная музыка неожиданно обрывается, среди общего шума выделяются голоса:
«Юлис, что с тобой?»
«Будет или не будет?»
«Открой дверь, старик!»
«Выйди к ребятам!»
«Из-за нескольких пустяковых словечек он заваливает концерт!»
«Принципиальный какой нашелся!»
«А что я говорил? Во Дворце культуры ВЭФа он зазнался!»
«Он получил солнечный удар!»
«Юлис, рожа! Надулся!»
«Ребята ему по-дружески говорят, а он надулся как пузырь и убежал!»
«Шляпа!»
«Эй ты, может, ты не один?»
Рев, свист.
«Выходи подобру-поздорову!»
Возобновляется музыка — вступление аккордеона к песне.
А н и т а. Товарищи, вы меня извините, но…
Ц е з а р ь. Ничего, ничего. Надоест. Поорут и уйдут.
Песня, по всей вероятности, записана на концерте, потому что вступление на минуту затихает и голос ведущего программу объявляет название: «На плоту вниз по Гауе»!