Поет двойной квартет. Тот самый, что сейчас воет и дурачится под дверью.
Звучит песня, нетрезвый шум постепенно стихает.
Песне аплодируют.
Б е л л а идет выключить магнитофон.
Аплодисменты утихают, но издали — по-видимому, в тот момент, когда Белла открывает дверь, доносится: «Летят вороны над могилой и каркают: напрасно все…»{14}
Потом вновь, перекрывая все, слышится звук громкоговорителя, аккордеон.
А н и т а. Я все понимаю… Я понимаю, конечно, но… говоря о ваших песнях… разве вы сами считаете, что там нет никаких, ни малейших недостатков?
Ц е з а р ь. Нет, почему же?
Аккордеон умолкает. Угомонились или ушли и члены квартета.
А н и т а (нерешительно). Раз вы столь категорично отвергаете все возражения…
Ц е з а р ь. Почему все. Ваши. Мелкие, лицемерные, необоснованные и…
Возвращается Б е л л а.
Белла, я получил зарплату.
Б е л л а. Я тоже получила, ну и что?
Ц е з а р ь. Поехали в «Баложи»{15}?
Б е л л а. Далеко…
Ц е з а р ь. Вызовем такси. (Протягивает руку к телефону.) Белла, ты не слыхала, но товарищ еще раз хотела напомнить, что деньги нужно нести в сберкассу, а не оставлять в баложском кабаке, и она, разумеется, права… Белла! В самом деле! Накопим денег и поедем в отпуск в Карпаты! Будем жить в палатке… В окне универмага одно время была выставлена такая, знаешь, чудесная палатка, двухместная и… Белла!
Б е л л а (тихо, без упрека). Ты, по всей вероятности, пил вместе с ними…
Ц е з а р ь. Ни капельки. Белла, мы с тобой маленькие людишки, потому должны относиться с почтением к товарищу, которая пришла дать нам свои советы. К товарищу, у которой и мысли не возникает, что она могла бы что-то сделать не так.
А н и т а. И однако…
Ц е з а р ь. Белла, ты слышишь? Я поражен. Ах да, вероятно, это было, когда она ходила в детский сад. Правильно. Она оторвала кукле голову, чтобы посмотреть, действительно ли внутри опилки.
А н и т а. Это было в сентябре… где-то на Курземском побережье{16}… (После паузы.) Я была там в командировке, впервые за долгие годы, и под вечер случайно встретила знакомого следователя. Оказалось, два молодых парня, рыбаки, тяжело избили в то утро охотника из Риги, сломали его ружье, рассыпали дробь… Рыбаки показали следователю, что охотник на их глазах застрелил лебедя, и, когда я с ними встретилась, все трое направлялись на место происшествия. Я тоже пошла. Убитая птица лежала на самом берегу моря. Когда мы приблизились к ней, другая, оставшаяся в живых, поднялась в воздух, стала описывать над нашими головами большие круги и невыразимо жалобно кричала.
Б е л л а. А эта… оставшаяся в живых… была он или она?
А н и т а. Она.
Б е л л а. Ой!
А н и т а. Остальные какое-то время еще взволнованно покружили, а потом взяли курс на юг и улетели. Она осталась с другом, вместе с которым начала перелет через Европу… чтобы весной вновь вернуться в свое эстонское или финское болото, где теперь понапрасну ждет их гнездо… (Помолчав.) Я сказала рыбакам, что именно так им и следовало поступить, и добилась, что обвинение против них было снято. Это не было ни правильно, ни законно, ни… легко. Но я своего добилась.
Ц е з а р ь. Она своего добилась… Белла, как ты думаешь, какая у нее может быть песня? У каждого человека есть такая, своя… Не представляю, какая может быть у нее.
А н и т а. Есть одна… Я уже почти стала забывать, что такая существует… (Берет аккордеон. С минуту наигрывает, вспоминая. Потом начинает — скорее говорит, чем поет.)