О т и л и я. Да, нельзя было его одного в Ригу отпускать, ошиблась я, но, в конце концов, надо же было это уладить, а кто ж его мог сопровождать, если ты в последнюю минуту отказалась? (Подходит к телефону, снимает трубку.)
Х е л г а. Бабушка, Дайнис звонил. Просил поблагодарить за посылку и передал привет и благодарность от Гиты.
О т и л и я. Малыш здоров?
Х е л г а. Температуры уже нет, но еще немного кашляет… О Дайнисе надо заботиться, бабушка. Он так похудел, что от него одна тень в очках осталась…
О т и л и я (с трубкой в руке). Образумилась бы Марута, но на это мало надежд, я-то ее, Маруту, знаю… Ничего, ничего. Если б ему все это легко далось, вряд ли бы он так дорожил, но, кажется, он по-настоящему счастлив, хотя ему, бедняге, достается, шутка ли между двумя домами мотаться, да еще в институт и на работу… Думаешь, он поменялся бы с кем-нибудь?
Х е л г а. Думаю, что нет.
О т и л и я. Ради него и его троих детей я вернулась на ферму и снова стала заведующей! Была ведь на пенсии, стала лечиться — бог ты мой, что ни день, то новую болезнь находили… (Вспоминает о телефоне, набирает номер, в трубку.) Слушай, слушай, сейчас ты услышишь… Ты почему не на ферме?… Ах так, ничего. А комбикорм?.. Ну, вот… конечно, ждут, да и транспорт простаивает… Подожди, детка! Позови маму. Конечно, пожалуюсь, и еще как! (Хелге.) У младшей дочки Гени жених из армии приехал, так она про комбикорм начисто забыла. Хорошо еще, что имя свое помнит. Вот это я понимаю — любовь! (В трубку.) Нет, это я Хелге говорю… Слушай, Геня, ты, говорят, с моим подопечным в одном вагоне ехала… Ах так? Ну спасибо тебе, дорогая. Да нет, туда звонить не стоит, рабочее время кончилось. Ничего, разыщем. (Кладет трубку.) Говорит, в мастерскую пошел. А что ему там после Риги понадобилось? (Повязывает платок.) Электричества тоже нет… Хоть бы до утра исправили. А то ведь все стадо вручную доить, бог ты мой… Говорят, снег провода оборвал.
Х е л г а. Сколько ж его может на проводах накопиться!
О т и л и я. Копится, пока не накопится… По дороге загляну в мастерскую — ох и задам же я ему, бродяге этакому! — а потом бегом на ферму, Бруклене должна отелиться, двойню ждем… Поужинаем, когда вернусь. (Уходит.)
Хелга продолжает работать.
Появляется В и т ь к а.
В и т ь к а. Гуд ивнинг[8].
Х е л г а. Наконец-то… Бабушку встретил?
В и т ь к а. Я как раз холодец в чулане ел, когда она выходила, а с набитым ртом разговаривать со старшими неприлично. (Садится у печки, греется.)
Х е л г а. Она пошла в мастерскую искать тебя.
В и т ь к а. Да?
Х е л г а. Пойди и скажи, что ты здесь.
В и т ь к а. Она села к какому-то старичку в сани и умчалась.
Х е л г а. Что в Риге новенького?
В и т ь к а. В Риге? Ты имеешь в виду в магазинах?
Х е л г а. Нет, почему в магазинах. В Риге.
В и т ь к а. Да что я мог увидеть за один день. Зато на меня, знаешь, смотрели как на чудо природы. Да. Один тип, которого в Риге не хотят прописать… Из Риги выписываются только эти, ну, как их там, чокнутые, так он мне прямо заявил и что он очень мне удивляется… Рига, это же мечта…
Х е л г а. Я родилась и выросла в Риге, но что для меня этот город значит, я понимаю только сейчас… Если ты сыт, бери книги и занимайся.
В и т ь к а. При таком освещении, благодарю. Глаза еще портить. Ты что пишешь?
Х е л г а. Отчет фермы за январь. Уже два часа назад видели, как ты сошел с поезда, а потом тебя видели в мастерской.
В и т ь к а. Ну и ну. Не успеешь за кустиком присесть, сразу по беспроволочному телефону известно всему колхозу. Должен же я был на свое рабочее место взглянуть?
Х е л г а. Ну и как?
В и т ь к а. Да так… Лозунг новый повесили, о весеннем севе. В феврале-то. «Помни, товарищ, весенний сев не за горами!»
Х е л г а. Меня не покидает чувство, что пройдет зима в этом теплом доме, вернусь я в Ригу, и начнется моя настоящая жизнь.
В и т ь к а. Тебе здесь не нравится?
Х е л г а. Нравится, но… сельскую красоту потом только во сне и увижу.
В и т ь к а. Например.
Х е л г а. Тот день, когда копали картошку за озером.
В и т ь к а. Где это там, я извиняюсь, ты красоту узрела? Грязь до… я извиняюсь.
Х е л г а. Какая грязь, о чем ты говоришь, тогда дождей еще не было. Солнышко светило, небо было голубое-голубое, березки в золоте и…
В и т ь к а. В Риге, что ли, нет. Еще золотее.
Х е л г а. Взглянуть мимоходом — это совсем иное, чем когда ты целыми днями живешь и работаешь. К вечеру ты, конечно, видишь только картофель, усталость страшная, зато после в памяти остаются дали над убранными полями, желто-красные деревья и улетающие птицы, как они кричат и как отражаются в озере вместе с облаками… Красота, а не…