Вечером у костра под звездами медленно думается обо всех сегодняшних встречах. Из темноты хорошо виден отшумевший день, в каждой его подробности.
Вот рыжая девчонка с облупленным, как молодая картошка, розовым носом. Никакого отношения к партизанским делам эта пятиклассница Маруся по причине несерьезного своего возраста иметь не может. А запомнилась почему-то. Сидит на непокрытой кровати, свесив босые ноги. Под, кроватью собака разлеглась, картошка по всей избе рассыпана. Маруся бросила прибирать и слушает вместе с нами отца, бывшего командира взвода из бригады «Разгром». Платье на ней белое в сиреневый цветочек, рот приоткрылся в робком удивлении.
Она знает отца только немощным, неудалым: скот сторожить в колхозе и то ему теперь трудно достается! А про те девятнадцать боевых операций и три страшных блокады, где он оставил свою молодость и здоровье, откуда ей знать? Дома об этом никогда не говорили.
И дочерняя гордость за этого бесхитростного, плохо побритого человека расцветает цветком герани в хате, когда мы с Марусей, обе в первый раз, узнаем про одну' давно прошедшую весну. Тогда все до единого мужчины ушли из деревни в партизаны, и немцы двинули на лес карательные отряды.
Отец Маруси не побежал в то время прятаться подальше. Он получил приказ командира и пошел навстречу врагу — выручать наших пленных. «Раком ты пройдешь, боком ты пролезешь, а сделать должен».
Под видом больного, весь укутанный платком, пришел партизанский разведчик в немецкую больницу. И там, за четверо суток, под носом врага подготовил во всех деталях вместе с русским доктором Степановым дерзкую операцию. Сорок военнопленных ушли в лес к своим от верной гибели. И с ними доктор, наш, надежный человек.
Нам показывают самое дорогое, что есть в этом доме. Медаль «Партизану Великой Отечественной войны» I степени и ветхую уже справку от Белорусского штаба партизанского движения. «Действительно состоял в партизанском отряде в должности рядового и командира отделения». По разумению хозяина дома, так даже след тяжелого ранения в голову — страшный рубец на затылке — значит меньше, чем эта справка. Кто ранил, когда — по шраму не поймешь.
И подумалось, что знать про себя правду самому — до чего же этого мало человеку! Ему подтверждение необходимо: что и другие не забыли ничего. Не потому ли во всех партизанских домах с такой любовью хранятся обыкновенные почтовые открытки с приглашением на митинг в честь 9 Мая, поздравления от сельского Совета и школьников.
Мы пришли издалека, посидим и уйдем, никогда больше не встретимся. А все же какая отрада — оделить и нас, посторонних людей, из той горсти соли, что круто посолила жизнь. Мы тоже будем знать теперь про один нигде не описанный бой с немецким гарнизоном. Чуть смолкали автоматные очереди, как гулко разносились по полям удары тяжелых молотков — металлом о металл. «Сила подошла», — говорили, прислушиваясь, старики в ближних деревнях. Знали уже, что это партизаны с трофейными пушками. Заряжающие работали обыкновенным плотницким инструментом: в покалеченных затворах отказывали бойки.
Знаем, что отец Маруси, колхозный сторож, только 80 километров не дошел до Берлина — был тяжело ранен. «Начало войны видел, конец ее сдержал и Победу сыграл». Лучше не скажешь.
Он хорошо помнит командира отряда, стоявшего в партизанской «Москве». Лет сорока пяти, из военных и большой любитель дисциплины. «Даже наивность такая была», — добавил партизан, употребив редкое в деревенской речи слово. Мне послышалось в нем не только одобрение командирской твердости...
Это тот самый непреклонный начальник, которого я с третьего класса пыталась представить.
Сама дорога все возвращает нас к тем событиям. К тому, что мой брат запомнил на всю жизнь. Как из леса к подводе, в которой они с мамой приехали к партизанам, вышел человек в военном френче и галифе. Отвел маму в сторонку и передал приказ вернуться в гарнизонный поселок — на еще одно, последнее, задание.
Нет, мы не откланяемся от своего маршрута. Люди рассказывают свое, их дороги как будто не пересекаются с нашими, но мы все ближе к цели. Почему мама вернулась?
Она знала почти наверняка, что в «Берлине» ее ждет провал. Приказ не считался с реальной обстановкой, которую они понимала лучше, чем жившие в отряде. Заранее было оговорено с командованием, что после опасной операции по спасению из Минска двух крупных белорусских ученых она должна перебраться с сыном в партизанскую зону: поиски беглецов, находившихся под надзором, почти наверняка приведут немцев к ней.