10
После полудня погода резко испортилась. Ветер усилился и стал порывистым, небо заволокло свинцовыми тучами. Появились беляны высокие волны с белыми барашками пены наверху.
Похоже, буря собирается, - заметил Ерофеич, - окоем сплошь темный. Надо бы парус ссадить да на якорь стать от греха подальше!
- Подождем еще немного, отозвался Желудков. - Возможно, стороной пронесет шквал! Жаль ветер попутный упускать!
- Гляди, Сергей Афанасьич, промешкаем, хуже будет! Не часы - сутки можем потерять!
- Неужто не почувствуем бурю? Посадим на раину самых ловких бурлаков, в случае чего тоньки* ножами срубят!
_______________
* Т о н ь к и - тонкие канаты, которыми привязывали парус к райне.
Ерофеич выбрал Соленого и Кудряша. Они мигом оказались наверху, спустили топсель, оседлали райну с ножами на изготовку. Сильный порыв ветра сорвал шапку с Соленого, растрепал его длинные волосы. Бурлаки крепче обхватили райну, легли на нее грудью. Ветер налетел уже не на шутку, свистел на снастях, один сильный порыв следовал за другим.
- Осередок! - предупредил впередсмотрящий. - Прямо на него мчим! Убьет расшиву!
- Руби тоньки, ребята! - крикнул Желудков. - Право руля!
Кудряш ловко справился со своими, а Соленый неловко передвинулся по райне, потерял равновесие и выронил нож. Бурлаки на палубе дружно ахнули. Один край паруса провис, а другой принял на себя всю силу ветра. Расшиву стало разворачивать на песчаную косу у осередка, небольшого островка на самой середине реки. Теперь судно не слушалось руля, и каждый миг промедления грозил большими бедами.
- Топор! - потребовал Ерофеич. Сразу несколько бурлаков побежали за ним.
Однако Подкова опередил всех. Он поднял упавший на палубу нож и метнул его в парус. Бросок вышел удачным, тугая, как барабан, парусина лопнула с оглушительным треском, ветер порвал ее в клочья! Но расшива уже вонзилась килем в песок. От сильного удара бурлаки попадали на палубу. Кудряш и Соленый каким-то чудом удержались на райне, обдирая руки в кровь, соскользнули вниз по веревочной лесенке.
И сразу же разверзлись хляби небесные, сверху полились потоки воды, засверкали молнии, загрохотал гром. Люди сгрудились у трюма.
- Не все сразу! - крикнул Желудков. - Есть охотники наметать глубины?
Вместе с Кудряшом и Степаном я остался на палубе. Лишь через четверть часа, промокшие до нитки, мы присоединились к остальным.
- Крепко сели! - объявил Желудков. - Почти на четверть аршина!
Вокруг сокрушенно завздыхали, заохали.
- Слезами горю не помочь, ребята! - возвысил голос Ерофеич. - Пока глубже не засосало, надобно ставить "поплавки"!
- Верно, Ерофеич! - одобрил Желудков.
- Одними "поплавками" не обойтись, - откликнулся Кулибин.
- Шестами пособим!
- Я уже прикинул: не осилим! К другому средству придется прибегнуть!
- К какому же?
- Мы ведь недалеко от фарватера на мель сели?
- Рядом совсем. Оттого еще обидней!
- В том наше спасение! Стремление воды надобно под днище расшивы направить. Оно вымоет песок, и судно освободится!
- А управимся ли мы со стремлением?
- Придется обе наши лодки затопить. Они и образуют запруду!
- Тогда и бочки не нужны?
- Непременно нужны! С их помощью скорее из песчаного плена освободимся!
Пока продолжалась гроза, гремел гром и сверкали молнии, мы развели огонь на железном листе, растопили смолу, просмолили бочки. Уже в сумерках, когда гроза ушла стороной, подвели "поплавки" под ватерлинию*. Этими работами руководил Авдей, и я даже подумал, как хорошо, что мы взяли его с собой!
_______________
* В а т е р л и н и я - черта, по которую судно может сидеть в воде.
Тем временем Кулибин измерил в нескольких местах силу течения и показал, где лучше всего устроить запруду. Бурлаки затопили лодки, загрузив их большими камнями. Федор и Степан срезали на острове полые камышинки, чтобы дышать под водой, и проверили, правильно ли легли на дно лодки.
С вечера многие не верили в затею Кулибина с лодками, зато на следующее утро долго не могли поверить своим глазам. За ночь течение поработало славно, и теперь расшива покачивалась на воде, освобожденная из песчаного плена. Оставалось только поднять лодки, отвязать "поплавки" и плыть дальше.
Других происшествий до Макарьева не было, остальную часть пути благополучно пробежали под парусом. 27 июля в одиннадцать часов утра мы уже стояли на якоре вблизи от ярмарки. Нам предстоял трудный день, только успевай поворачивайся! До наступления сумерек надо было сделать очень много...
11
Кудряш, Степан и Федор переоделись в заранее приготовленную одежду офеней-коробейников*, захватили лотки с лентами, бусами и гребешками и на маленькой лодке переправились на лысковский берег. Там они спрятали лодку в камышах, оставили охранять ее Степана, а сами направились в имение князя, надеясь разыскать там Глашу и незаметно для других шепнуть ей, в каком месте дожидается ее Степан.
_______________
* О ф е н и, или к о р о б е й н и к и, - разносчики мелкого, чаще всего галантерейного товара.
Кудряш уже когда-то ходил с лотком и заранее научил Федора нехитрым присказкам мелкого разносчика. Бывший псарь князя Извольского постарался изменить свою внешность так, чтобы его не узнали. Он обрил бороду, покрасил волосы в рыжий цвет, подвязал щеку платком так, как будто у него болели зубы. Дело предстояло им нелегкое, а времени было в обрез, ждать мы их могли только до полуночи.
Егор тоже переоделся в свое старое купеческое платье, лихо сдвинул картуз на сторону. Он взялся закупить соль и ружейные припасы и незаметно переправить их на расшиву. Остальные бурлаки должны были, не таясь, заготовить харчи на обратный путь, но прежде, для видимости, побродить по ярмарке.
Оставив на судне нескольких караульных, мы с Кулибиным и Желудковым тоже съехали на берег. На нашу долю выпало добыть свидетельство о том, что 27 июля мы прибыли на Макарьевскую ярмарку, причем сделать это, по возможности, незаметно.
Прогуливаясь вдоль бесконечных торговых рядов, мы обсуждали, что бы нам такое лучше всего купить, предварительно составив с продавцом купчую крепость. Сделать выбор помог случай.
- Павловские замочки! - звонким молодым голосом заявил о себе скобяной ряд. - Есть пудовые, а есть полуграммовые, подходи, никого не обидим!
Кулибин сразу выделил его из ярмарочной разноголосицы, и глаза у него загорелись.
- Пройдемте туда, - предложил он. - Давно хотел взглянуть на сии замочки, величиной с горошину!
Мы нашли скобяной ряд, полюбовались павловскими замками разной величины с затейливыми узорами, купили по несколько штук самых маленьких. Каждый из них открывался и закрывался крошечным, едва различимым ключиком.
- Чья работа? - поинтересовался Кулибин.
- А Климки Зотова, - сплюнул подсолнечную шелуху сиделец, крепостного графа Шереметева. Он еще и меньшие замочки ладит, обыкновенным глазом не видно, только сквозь стекло увеличительное. Ежели пожелаете, на заказ вам сделает.
- Спасибо, любезный, - поблагодарил Желудков. - Возможно, как-нибудь заедем в Павлово. А теперь окажи-ка нам еще услугу...
- Других замочков прикажете?
- Нет, довольно. Бумажки нам на них нужны, что не поддельные они, а настоящие, павловские.
- А разве так не видно?
- Сведущему человеку видно, а иной и засомневаться может. В разных местах их ведь теперь стали изготовлять, а выдают за павловские.
- На наших замочках роспись мастера имеется!
Сиделец протянул нам увеличительное стекло. Мы по очереди посмотрели через него замочки и убедились, что он говорит правду.
- В столице-то ваших мастеров по именам не знают, - слукавил Желудков.
- В Петербург их повезете?
- Пошлем, - думая о своем, ответил Сергей. - Но примут лишь подлинные.
- Извольте! - тряхнул сиделец головой. - Могу и заверить. Рядом в трактире купчие составляют, там и печать прихлопнут!