Нет, князь Извольский ни на волос не походил на Георгия Победоносца, каким он видел себя. Скорее, наоборот. Будь моя воля, я бы сравнил его со страшным змеем, наводящим ужас на всех! Таким я и нарисовал князя. Затем отложил лист в сторону и взялся за другой. Георгию Победоносцу я придал сходство с Егором Пантелеевым (и не только по сходству имен, но и потому, что не поступился он достоинством под напором грубой силы!), змее нарисовал голову князя, а чуть поодаль изобразил деву-красу, похожую на княгиню.
Я так увлекся, что даже забыл, где нахожусь. Рисунок получился живой аллегорией* на сцену на пароме. Неизвестно, надолго ли, но гордый Егор взял верх над жестокосердным и коварным князем. А за то, что не смирился он перед ним, не унизился, щедро наградила его дева-краса...
_______________
* А л л е г о р и я - иносказание.
Голос камердинера вернул меня к действительности:
- Ваша светлость, купец Осетров просит принять его.
- А? Что? - с трудом очнулся князь. - Осетров? Пусть обождет до завтра!
- Он говорит, по неотложному делу!
- Ах, чтоб его! Верно, опять со своей мукой или лесом! Ладно, зови!
Услышав имя Осетрова, я насторожился. Сама судьба посылала мне его! Возможно, здесь, в присутствии князя, я скорее смогу узнать о здоровье матушки, чем на ярмарке!
Маленький щуплый Осетров с лисьим, вытянутым вперед лицом и рыжей бородой перешагнул порог, сдернул картуз, поклонился до земли:
- Мое нижайшее почтение вашей светлости!
И удивленно прощупал меня глазами-бусинками: что, мол, за человек, почему здесь?
- С чем пожаловал? - не отвечая на приветствие, осведомился князь. Что-нибудь с лесом? Или с мукой?
- Ни то, ни другое, - зыркнул на меня купец. - С бурлаками.
- С бурлаками? - потер руки князь. - Еще сотенку желаешь получить?
- Надоть, - снова обернулся на меня Осетров, - потолковать сугубо наедине.
- Да ты его не бойся! - засмеялся Извольский. И повторил, как утром управляющему: - То мой живописец, сиречь раб бессловесный, смиренный и кроткий. Так и в уставе записано.
- Ведомости у меня секретные, - буркнул Осетров, - и ни для кого другого, окромя вашей светлости, не предназначенные. А там пущай он хучь немой, хучь глухой, мне все едино!
- Ну что ж, - кивнул мне князь, - в таком случае, живописец, прогуляйся-ка по двору. Когда понадобишься, крикну.
- А нельзя ли спросить...
- Потом! - нетерпеливо указал на дверь Извольский.
- Хорошо бы, - заметил купец, - и окошко прикрыть. А то, неровен час...
- Боишься, продует? Кафтан от ветра защитит!
- Я не о том. Кабы кто не подслушал.
- Не было еще такого! Зверь у меня к окну не прокрадется, не то что человек!
Фалалей вывел меня из княжеских покоев, предупредил:
- Далеко не отходи! Прогуляйся за дом, посмотри на гулянье, и обратно! Разговор у них, чаю, долго не затянется!
10
Я вышел на крыльцо, огляделся. Удивительно, но караульных поблизости не было. Скорее всего, отлучились посмотреть на гулянье с фейерверком. А вдруг там, в кабинете, князь назовет меня и Осетров хоть словечком упомянет матушку? Эх, была не была! Не раздумывая больше, я бросился в густые заросли шиповника вдоль стены дома. Колючки больно царапали руки и щеки, но я не обращал внимания на эту пустячную боль. Заноза, засевшая в моем сердце шесть лет назад, после разлуки с матушкой, жгла куда сильнее!
Мне удалось пробраться незамеченным под самое окно, в котором развевалась на ветру белая кисейная занавеска. Там я затаился, прислушался.
- Дошло до меня, - понизив голос, уведомлял купец, - что небезызвестный вашей светлости механик Кулибин...
Я даже вздрогнул от неожиданности! Неужели тот самый удивительный мастер, о котором я слышал когда-то от матушки?
- ...новую водоходную машину сотворил и опробовать ее в дальней путине собирается!
На туалетном столике задребезжали склянки - видимо, Извольский с досады стукнул по нему кулаком.
- А намного ли вторая машина лучше первой?
- В том-то и штука, что намного! По скорости бурлацкой тяге уже не уступит и парусом не помешает бежать. Мелким судовщикам только того и надобно! Перекинуться на его сторону могут оченно даже просто! Конец тогда доходам нашим общим от оброчных бурлаков!
- Соображаешь, Захар Родионыч! - усмехнулся Извольский. - А не кажется ли тебе, что сию путину следует в корне пресечь?
- За тем и спешил к вашей светлости!
Час от часу не легче! Мало того, что эти злые люди разлучили меня с матушкой, теперь они составляют заговор против того, о котором она отзывалась с такой любовью! Могу ли я оставаться дальше сторонним наблюдателем? Извольский и Осетров мне заклятые враги, это ясно как день. И неважно, что их паучьи сети предназначены другим, я должен помочь разорвать их! Стараясь не пропустить ни единого слова, я затаил дыхание и весь превратился в слух.
- Выкладывай все по порядку! - потребовал князь.
- Помогать механику в путине взялся судовщик Желудков...
- Кто таков?
- Мальчишка! Данилке моему ровесник. Отца его приказчиком у себя на расшиве держал, пригрел змею на груди! С Кулибиным тот по соседству снюхался, задумал к нему переметнуться. Да вот беда, в бурю, сердешный, в воду упал да потонул!
- Помог кто-нибудь?
- Вестимо. Кормщик с водоливами постарались!
"Это тоже надо запомнить!" - подумал я.
- Щенка его, - продолжал купец, - недавно тоже чуть было не прищучил, да выскользнул у меня из рук в последний миг! В ледоход...
- После доскажешь! - прервал князь. - Куда они плыть задумали?
- До Камских соляных магазейнов* и обратно в Нижний.
_______________
* М а г а з е й н ы, или м а г а з и н ы, - в данном случае: склады.
- Точно знаешь?
- Как бог свят! В казенной соляной конторе подряда добились, а у меня там свой человек. Да и письмо подтверждает.
- Какое еще письмо?
- От Кулибина к зятю Попову.
- А к тебе оно как попало?
- Помилуйте, ваша светлость, мы ведь купцы первостатейные, не дураки, за Кулибиным давно следим, а особливо с той поры, как напужал он нас!
- Чем же это?
- Так я уже докладывал вашей светлости!
- Повтори, язык небось не отвалится!
- Пятнадцать лет назад механик еще в полной своей силе приезжал к нам из Петербурга. Медаль от царицы на шею повесил, стращал тем, что по сенатскому указу свою водоходную машину соорудил, уговаривал нас ею воспользоваться. Ну а мы еще тогда смекнули, что к чему, и отказались. Он и посулил перед отъездом, что понудит всех помогать ему по государеву указу! В один день те слова всему Нижнему стали известны.
- С того дня и следите за его перепиской?
- Следим, батюшка князь! Почтмейстеру большие деньги за то платим, чтобы копии снимал...
- Ну-ка, зачти письмо!
Купец долго шуршал бумагами, отыскивая нужное место.
- Ага, вот. "Беспокоюсь только, - стал читать по слогам, - не сохранилось ли у торгующих в лавках..."
- Дай сюда, - прервал Извольский. - Тебе только по покойнику псалтырь читать! - И продолжил сам: - "...таких же страшных мыслей, как раньше, а именно: когда произведутся машинные суда, тогда, в рассуждении толь большой в Нижнем пристани, по уменьшении половины работного люда, из лавок товаров их некому будет покупать, и торги их остановятся. Впрочем, чтобы производить мне большую на судах моих соляную поставку, то мнение я оставил, а разве что только на одном судне и в одно только лето, от Камских соляных магазейнов до Нижнего, и то единственно для доказательства казенной и общественной пользы, но и к сему, ежели только выйдет удобный случай".
Закончив чтение, князь помолчал, побарабанил пальцами по столу.