— Итан был в курсе с самого начала?
— Нет, он понятия не имел, что я замышляла. Для него я была лишь источником полезной информации, которую он рассчитывал использовать и не раскрыться при этом.
Мэллой улыбнулся.
— Думаю, вы изрядно удивились, увидев меня на пороге своего дома.
— Скорее, забеспокоилась, Томас. По правде говоря, мне тогда казалось, что все позади: Корбо не станет гоняться за тенью и никогда не найдет картину. Я не знала, что она все еще находится в Швейцарии.
— Вы считаете, что мне не стоило вмешиваться?
— Но вы уже вмешались. И было ясно, что вы никогда не отступитесь, поскольку связаны условиями соглашения. Тогда я сочла возможным напомнить вам, что вы смертны.
— Вы хотели устранить Корбо, — сказал Мэллой. — Почему вы не обратились прямо ко мне или к одному из ваших друзей? Похитить его вряд ли получилось бы, но нанять киллера и убить не составило бы труда.
— Главной целью было забрать у него портрет, Томас. Именно он стоял в центре ритуалов и магии тамплиеров, являясь основным условием существования ордена.
— Мы сожгли эту картину, графиня.
В глазах ее промелькнуло любопытство, не более.
Мэллой покачал головой.
— Одна мысль о том, что Ричленд будет показывать лицо Иисуса в своих передачах и продавать копии картины верующим, казалась невыносимой.
— Полагаю, эта троица вовсе не собиралась выставлять ее на всеобщее обозрение. Хранить портрет для избранных верующих — вот их цель.
— Как в случае с тамплиерами…
Графиня холодно улыбнулась.
— «Благословенны чистые сердцем».
Мэллой с отвращением покачал головой.
— А вы не находите странным, что это изображение Спасителя превращало многих верующих в чудовищ, но никак не повлияло на вас, леди Кеньон, Итана, Роланда Уиллера и даже Ханса Гётца? — спросила графиня.
— Те верующие, о которых вы говорите, мечтали о чуде. Для нас же вся магия этой деревянной доски сводилась к тому, сколько можно было за нее выручить. Наличными. Интересно, как вам удалось избежать этого искушения? Ведь если я вас правильно понял, вы потратили многие годы на поиски священного лика. А когда нашли, вместо того чтобы завладеть сокровищем любыми средствами, предпочли организовать кражу, вырвать из рук одного преступника и передать другим. Как-то не слишком вяжется с образом истинно верующей женщины.
— Почему вы решили, что я не испытывала искушения?
— Я понял это по вашему поведению. По тому, как вы смотрели тогда на эту картину на кухне. С любопытством, но не так, как другие. Словно совсем не боялись, что теперь, когда она у вас, кто-то может отобрать ее.
Она кивнула, довольная тем, что он верно истолковал ее реакцию.
— Именно по этой причине, Томас, ее когда-то замуровали в каменной стене в Эдессе. Да достаточно взглянуть на плоды, которые она принесла со временем, — смерть, предательство, — чтобы понять: ничего, кроме отвращения, она вызвать не может!
— Вы в самом деле думаете, что она действительно способна приносить зло?
— Разумеется, нет. Зло существовало в сердцах тех, кто ей поклонялся. Картина служила для них стимулом к действию.
— Как вы считаете, там изображено лицо Иисуса?
— Испугались, что совершили чудовищное преступление?
Мэллой сдержанно улыбнулся.
— Вы правильно меня поняли.
— Корбо получил то, что заслуживал, Томас. Я рада, что дьявол, которому он молился, отправился в ад вместе с ним.
— Но тогда это просто портрет неизвестного?
— Кто знает, возможно, это какой-то шарлатан, выдававший себя за воскресшего Христа. Таких всегда хватало.
Мэллой отвернулся.
— Чем вы теперь занимаетесь, графиня?
Выражение лица женщины заметно смягчилось. Она смотрела на прохожих, на разноцветные рождественские гирлянды, хохочущих ребятишек.