Смотрит, как она уезжает, и, может, – Милли опустила глаза – ждет, что она вернется.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Как ты допустил это, Леонид? – в голосе Нины Коловской звучала злость и ярость, когда она в семь утра ворвалась в офис пасынка и бросила на стол перед ним газету. – Твой отец столько сделал для тебя, сейчас он почти на смертном одре, а ты позоришь его!
Это было его самое любимое время суток. Леониду нравилось приходить первым настолько же, насколько не нравилось допоздна засиживаться в офисе после ухода всех сотрудников. Эти несколько часов, когда он был здесь в одиночестве, никто не мешал ему, никто не прерывал, он мог полностью сосредоточиться. Появление Нины было ему крайне неприятно. Леонид, как и все остальные члены семьи, уже давно знал, что его отец обречен, и он понимал – Нина пришла вовсе не для того, чтобы сообщить ему эту новость. Он и не взглянул на газету.
– Я бы предпочел, чтобы ты договаривалась о визите сюда с моим секретарем.
– Это не может ждать! – кричала Нина, его спокойствие только распаляло ее. – Как ты мог? Если тебе плевать на репутацию семьи, подумай о здоровье отца. Это убьет его.
Репутация.
Ненавистное слово. С момента прибытия в Австралию Леонид только и слышал в разных вариантах, что главное – это репутация.
«– Коловские должны заботиться о репутации.
– Ты должен быть достоин семьи, Леонид.
– Ты должен быть благодарен отцу за все, что он для тебя сделал».
Да ничего подобного.
Никогда.
Его отец и все, с ним связанное, совсем не нравились Леониду. Он был далек от того, чтобы гордиться тем, что он Коловский.
– Анника просила тебя жениться на хорошей девушке, завести детей. Я умоляла тебя выполнить последнее желание отца, чтобы, сходя в могилу, он мог видеть будущее своей семьи, своего дела. Вместо этого ты наплевал всем в лицо, ты сделал беременной эту шлюху, как ты мог?
– Ты действительно считаешь меня тупым? По-твоему, я могу быть таким беззаботным? И не догадываюсь, сколько женщин хотят захомутать мужчину в моем положении? Весь этот мусор, который ты читаешь… – Леонид собирался кинуть газету в мусорное ведро и сказать Нине, чтобы она ушла и не мешала ему работать.
Но замер на полуслове, потому что вдруг увидел глаза, которые околдовали его, впервые в жизни сделали беспечным.
Потому что в ту ночь он не думал, он чувствовал.
– Ты знаешь ее. Знаешь эту дешевую хитрую проститутку! – Нина мрачно и зло наблюдала за его реакцией.
– Хватит, – пророкотал Леонид, мгновенно заставив ее замолчать.
Но эти слова висели в воздухе, когда он читал статью. Читал о том, что Милли беременна, что она не собиралась сообщать ему об этом и, еще ужасней, думала о прерывании беременности. Ему стало просто физически плохо, к горлу подкатывала тошнота.
– Она не могла так поступить, – это была поспешная реакция, состояние полного отрицания.
Потому что, хотя он и прочел статью, та Милли, которую он встретил, его Милли, не могла говорить подобные вещи.
– Она не могла этого говорить, – настаивал Леонид.
Он вел себя как тонущий, хватающийся за любую соломинку. Он повернулся к Нине, ища сочувствия там, где никогда бы не смог его получить.
– Постарайся думать головой, когда дело касается женщин, Леонид. Потому что она это сделала.
– То есть?
– Согласно этой статье, твоя подружка сейчас в самолете и меньше чем через час будет здесь, в Мельбурне. Очень лихо придумано! Женщина, которую никто не знал, устроила все так, что ты уже не отделаешься от нее лишь деньгами.
– Она не такая.
– О, ты так много знаешь о ней? Скажи-ка, где ты познакомился с этой славной девушкой?
– Не твое дело.
– Теперь это дело всей семьи. Читай дальше. Там написано, что ты ужинал с сестрой, а та женщина обслуживала ваш столик.
– И что?
– Вы говорили на русском или английском?
– Что? – нахмурился Леонид.
– На каком языке вы говорили в тот вечер?
– На английском, Анника плохо знает русский.
– Ты дурак… Твоя крошка официантка, эта шлюха, слышала каждое слово, поняла, что ты расстроен, возможно, поняла, что ты ищешь невесту.
– Я не был расстроен. Если она подслушивала, то слышала – я говорил Аннике, что определенно не собираюсь жениться.
– Твой отец умирает, Леонид, даже такое бесчувственное животное, как ты, не могло ничего не чувствовать в тот вечер. Эта мерзавка увидела свой шанс и не упустила его.
– Все было совсем не так, – сердито ответил Леонид.
Нина не собиралась успокаиваться.
– Скажи мне, что ты был осторожен. Скажи мне, что ты предохранялся, и я разнесу этих газетчиков в пух и прах. Катерина завтра опубликует опровержение, и…
– Я сам.
– Скажи, что ты предохранялся. – Не услышав желаемого, Нина презрительно бросила: – Ты, идиот чертов!
Леонид закрыл глаза, стараясь не слышать Нину, отстраниться от ее криков, чтобы подумать о Милли.
Беременна.
Леонид чувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Несмотря на это чувство, несмотря на то, что он был совершенно не готов к подобным новостям, мужчина не слишком удивился. Потому что не могла та ночь кончиться просто так, для него – не могла. Каждое утро он просыпался, словно стараясь поймать мечту, собрать кусочки сна, догнать ускользающий образ, пытаясь понять, что же произошло с ними той ночью. Он был уверен – энергия, которая возникла тогда, не могла исчезнуть бесследно.
Слишком безбрежна была та ночь, чтобы закончиться ничем.
– Где же, черт возьми, Катерина? – Нина сняла телефонную трубку, но Леонид схватил ее за запястье.
– Ты уже звонила ей? Не спросив меня?
– Конечно, она же занимается нашими связями с общественностью! – безапелляционно заявила его мачеха.
– Вашими – возможно, но не моими, – взяв свой портфель, Леонид пошел к двери.
– Давай, вали. Уходи, когда твоя семья нуждается в тебе, когда, нравится тебе это или нет, ты тоже в нас нуждаешься…
– Я – в вас? – Леонид безрадостно засмеялся, даже не оглядываясь.
– Сколько времени ты планируешь потратить на поиск адвоката?
– Вызывай меня в суд. Думаешь, я с вами, потому что боюсь судебных разбирательств? Или без вас не сумею устроиться лучше? Я связался с вами, потому что, как это ни грустно, вы – моя семья, потому что без меня слова «Дом моды Коловских» звучали бы к настоящему моменту полузабытой шуткой. С меня хватит.
Нечего даже и обсуждать это с Ниной. Леониду давно все было безразлично. Пора им уже понять. Важно одно – встретиться с Милли и узнать, что за чертовщина происходит.
– Зачем нам вызывать тебя в суд? Твоя маленькая шлюшка сделает это.
Иди и не слушай, говорил он себе. Но он задержался – не больше чем на секунду, и этим мгновенно воспользовалась Нина:
– Все утекает меж пальцев. Мы сидим и смотрим, как чужие люди лезут в наши дела. Иван Коловский умирает, а его старший сын, его первенец…
Леонид бегал каждое утро. Он бегал по улицам не меньше часа, к концу пробежки уставал, становился разгоряченным и потным. Но в этот момент он покрылся холодным потом, он почти физически ощутил, как к нему присосались пиявки, как страшно бьется его сердце, как стучит в ушах кровь.
– И после всего этого, после того, как она опозорила нашу семью, разрушила бизнес, сидя там, в Лондоне, ты еще должен будешь заплатить ей, – голос мачехи звучал будто издалека.
– Мне не нужна Катерина, чтобы справиться с этим, – выговорил Леонид пересохшими губами.
– Она может помочь.
– Если она мне понадобится, я скажу.
Леонид понемногу приходил в себя. Он понимал, что прикован ко всему этому, хочет он того или нет. Сейчас он ненавидел Нину, ему неприятно было ее накрашенное лицо, хотелось дать ей пощечину. Но он не позволит ей больше мучить себя, ни секунды. Вновь обретя голос, он сказал более твердо: