– …И вот, представляете, точь-в-точь, это поразительно! – Боткин бросил взгляд на девушку, как бы вновь оценить разницу между холстом и действительным образом.
– Я знал… мне говорили… да я и сам видел некоторые работы Ивана Николаевича, но этот вариант бесподобен, и четкие линии, и взгляд… – он обернулся на подругу, подарив ей, наконец, улыбку, подавая знак, что помнит ее, – Софы. Это поразительно.
В этот день брат Сергей Петрович, заехавший к ним обговорить некоторые деловые стороны, оставшись на вечер к ужину, предложенному женой Боткина, согласился остаться до утра.
– Ну вот и отлично. После свадьбы портрет можно на чаяние продать, даже знаю кому, Третьякову, он такие вещи любит, я знаю, я пять лет в художественном обществе. Без промедления возьмет. Да и Софии Ивановне приданное будет неплохо.
Дмитрий Боткин уже употребил две чарки водки, предложенной ему Екатериной Алексеевной.
– А нет… Я возьму, – добавил он.
– Дмитрий Петрович, еще чарочку? – предложила Боткина.
– Ээ, нет, милейшая, третью я всегда тока на посошок, ну, если больше не планируется, – пошутил Дмитрий Петрович.
Все, кто был за столом, из гостей подхватили его шутку, посмеявшись.
– А ведь и впрямь, если обратиться сейчас к Третьякову, Софочке приданное какое-никакое будет? – предположила жена Боткина.
– Да что вы? Что Иван Николаевич такой бедный человек? Согласен, быть может, у них не так сейчас с заказами или работой, но ведь он почтенный человек и дает частные уроки, – вступил в полемику брат жениха.
– Да что вы, мы никогда не считаем Софи… – остановилась новая жена Боткина.
Она хотела объяснить о финансовом положении Крамского по сравнению с положением их семьи. Крамские считались для Екатерины Алексеевны не первым планом света, скорее схожим с мещанством, – просто… мы любим ее как свою.
Жена Боткина, кокетничая, улыбалась, стараясь выдавить из себя всю собранную искренность. Она относилась к ней лишь как к дочери известного художника.
– Завтра же, пока я здесь, поговорю с Третьяковым. Ну а кто же все-таки из нас станет в будущем медиком Его Величества, а? – изменил тему Дмитрий Боткин.
С дружелюбным заискиванием поглядывал он на сыновей своего брата.
– В общем, я могу устроить по окончании вашей учебы так, чтобы вы вошли в строй его императорского двора. Александру требуются толковые военные медики и ученые… – подчеркнул он последнее слово.
София Крамская все это время практически не произнесла ни слова, лишь когда нужно было что-то подтвердить, скромно подбрасывала редкие одобряющие слова.
Провожая невесту до ее дома, Боткин все так же влюбленным взглядом прощался с ней, оставшись наедине с собой под упоительный темный вечер тихого проулка Санкт-Петербурга. Снова заморосил дождь, и остановив свободно идущий дилижанс, Сергей Боткин отправился обратно домой.
Несколько дней прошло, прежде чем портрет Софии Ивановны Крамской занял свое место на стенах мецената Павла Третьякова. Трудно решить, кто больше ходатайствовал между собой: жена Сергея Петровича Боткина или же его брат, или же кто-то из его сыновей, внеся лепту в историю их семейства. Но об этом знал весь Петербург, кто хоть как-то был знаком с искусством живописи. И том дне было известно точно всем Третьяковым, Боткиным и Крамским.
Проходя по отделениям помещения, снятого на весь этаж выставочной галереи Третьяковым, со сдерживающим нетерпением двух сестер Третьякова из троих, кроме Александры, вошли они во вторую часть дома. Портрет Софии моментально остановил девочек. Взрослые, кроме Крамского и его жены, в это время их не было, художник был занят творением в мастерской. Здесь присутствовала дочь портретиста с женихом. Третьяков с женой. Каждый имел свою речь. Кто сравнивал, кто удивлялся. Тактичная девушка Александра не без знаний манер светских дам изъявила также свое мнение, она была знакома с Софией еще с детства.
– Ну, Софочка, ты тут хороша, ничего не спорю, – сказала она, сравнивая портрет с оригиналом, – а была такой невзрачной, маленькой, с ежиком вместо волос, а теперь посмотрите, пряма, стройна, приятной внешности дама, прямо aspect agreable7, – улыбалась старшая дочь Третьякова, выражая ей искреннее дружелюбие. Под ее обаяние сдержанной улыбки попал Боткин. Сергей подхватил улыбку Александры, поддерживая дружескую критику дочери мецената.
Минуло бабье лето. Казалось, что называется, начался сезон дождей. Столицу Российской империи буквально залило дождем. Спускались сумерки, лил дождь, отчасти переставая по ночам, под утро вновь заливая вымощенные дороги и тротуары. У Софии с Боткиным подходили последние дни помолвки.