— За Хейдерон! — воскликнул один из них, рыжеволосый конопатый верзила.
Зигурд повторил их жест и ответил:
— Смерть ангалонцам!
Стражники вопросительно уставились на Себастьяна и Доминику. Те нерешительно вскинули кулаки, повторяя приветствие.
— Новенькие? — поинтересовался рыжий.
— Да, — бросил Зигурд. — Просвещаю молодежь.
— Ну, удачи тебе! — ответил верзила, и стражники отправились дальше.
Беглецы вышли в широкий коридор главного крыла, и их глазам открылась страшная картина развернувшейся здесь бойни. Пол был густо измазан кровью, повсюду лежали скорчившиеся в немыслимых позах тела в окровавленных ночных сорочках или полностью голые. В этой части дворца, похоже, не осталось выживших, а из соседнего крыла, где ночевали знатные гости, доносились пронзительные крики, раскатистые выстрелы и звон оружия. Себастьян и Доминика были глубоко потрясены увиденным и находились едва ли не на грани помешательства.
Мраморная лестница была сплошь усеяна трупами. Очевидно, что несчастные пытались бежать, но их догоняли, закалывали или расстреливали на месте. Убитые лежали на ступенях; сидели, прислонившись к стенам; висели, перегнувшись через перила. Беглецам пришлось перешагивать через тела, поскальзываясь на лужах крови, чтобы спуститься на первый этаж.
А благородные предки с портретов равнодушно взирали на ужасную картину человеческих страданий.
10. Убежище
Зигурд и его спутники вышли наружу через парадные двери. Всего несколько часов назад князь и княгиня любезно приветствовали здесь знатных гостей, не подозревающих, каким смертельным кошмаром обернется для них грядущая ночь. У входа во дворец собралась огромная толпа. От пламени многочисленных факелов в парке было светло как днем. Несколько человек заметили беглецов и приблизились к ним с явно недобрыми намерениями, но разглядев желтые повязки на рукавах, вскинули кулаки в воздух и прокричали:
— За Хейдерон!
— Смерть ангалонцам! — отозвался Зигурд, и толпа расступилась, пропуская их дальше.
Они быстро шли по подъездной аллее, расчерченной резкими тенями кипарисов и размытыми пятнами света фонарей. Вдруг наемник заметил что-то впереди и замер.
— Стоп!
Они остановились. Хейдеронец обхватил Доминику за плечи и закрыл ей ладонью глаза.
— Идем!
Она попыталась вырваться.
— Что ты делаешь? Отпусти меня!
— Тебе лучше этого не видеть! — сказал он, увлекая ее за собой.
Они прошли мимо полукруглой колоннады. Себастьян едва не завопил от ужаса, когда увидел обнаженные изуродованные трупы князя, княгини и леди Белличини, свисающие на веревках с перекрытий. Несколько человек собрались вокруг, швыряя в мертвецов камни, и выкрикивая грязные ругательства. Лишь неимоверным усилием воли юноше удалось сдержать крик, чтобы не выдать себя разъяренной, опьяневшей от крови толпе.
— Не оборачивайся! — велел Зигурд, когда они миновали страшное зрелище, и отпустил Доминику. Она была в полуобмороке и едва передвигала ноги, почти не отдавая себе отчет в происходящем. Себастьян подхватил ее под руку, чтобы она не упала на землю.
Наконец, им удалось добраться до наружных ворот. Стражники с неизменными желтыми повязками на рукавах узнали Зигурда и беспрепятственно выпустили их наружу.
В городе творилась настоящая вакханалия. На улицах бурлило и колыхалось светящееся море факелов. Толпа, вооруженная чем попало — вилами, топорами, дубинами — громила богатые особняки.
Хейдеронцы врывались в дома ангалонцев, грабили, насиловали, убивали. Они резали людей прямо в постелях, или вытаскивали их на улицу. Время от времени слышался звон разбиваемых окон, несчастные выбрасывались наружу в отчаянной попытке спастись, но внизу на них наваливалась обезумевшая толпа и буквально разрывала их на куски.
Беглецы едва не оглохли от пронзительных криков, стонов, ружейных выстрелов. Мимо них то и дело проносились полуголые люди, а за ними с улюлюканьем неслись преследователи — жертву загоняли, как оленя на охоте.
В мутном задымленном воздухе медленно кружились перья из распоротых подушек, плавно опускаясь на землю, словно крупные снежные хлопья. Мародеры вытаскивали из разграбленных домов различный скарб, грузили его в мешки или на телеги и утаскивали прочь.
Дым от факелов и ружейных выстрелов висел в воздухе, раздражая глаза и вызывая удушливый кашель. Небо светилось красным заревом пожаров. Мостовая была залита кровью. Трупов было так много, что невозможно было ступить и шагу, чтобы не споткнуться об один из них. Доминика почти ничего не соображала, ее голова раскалывалась от криков, стрельбы и резкого запаха крови. Себастьян крепко держал ее под руку, а она машинально переставляла ноги, смутно осознавая происходящее.