В очаге догорали дрова, на бревенчатых стенах плясали глубокие тени, а водки осталось на самом донышке.
— А что слышно о Торстене? — спросил Зигурд, наконец прерывая затянувшееся молчание.
Бьярни помрачнел. Он уставился в стену, тщательно пережевывая жесткую солонину.
Зигурд вопросительно взглянул на него.
— Что?
Тот тяжело вздохнул.
— Кажется, Торстен сошел с ума.
— В каком смысле?
— Ты что же, ничего не знаешь?
— Откуда? В лесу газеты не разносят. Что случилось-то?
Бьярни собрался с мыслями. Ему было нелегко об этом говорить.
— Ангалонцы, конечно, причинили много бед нашей земле, — наконец начал он, — но то, что там сейчас творит Торстен, просто ни в какие ворота не лезет!
— И что же он там творит?
— Говорят, он сжигает города и деревни на своем пути, убивает мирных жителей, не щадя ни стариков ни детей, а остальных грабит дочиста и загоняет в рабство.
— Может, врут?
— Да нет, я от многих такое слышал, все одно и то же рассказывают. Говорят, он там такие бесчинства творит с людьми, что просто волосы дыбом встают. Пытает, насилует, убивает, выставляет растерзанные тела на всеобщее обозрение. Я понял бы еще, если бы ты был на его месте… После того, что анги с тобой сотворили… Но ему-то лично они ничего дурного не сделали, за что же он с ними так жестоко-то?
— А ты сам что думаешь по этому поводу?
Бьярни почесал в затылке.
— Я уже не знаю, что и думать. Его последнее письмо было таким странным…
— И что же в нем было?
— Да, чушь какая-то, — махнул рукой Бьярни. — Я толком и не понял. Он писал, что дескать, ты его предал, и сбежал. Но я в это не поверил. Ты не мог предать. Ты столько сделал для революции!
— Но, по сути, так оно и есть. Он там воюет, а я здесь отсиживаюсь.
— Так ежели ты не хочешь участвовать в той бойне, что он учинил, это твое дело. Я тоже не одобряю его методы. Сдается мне, что безграничная власть его испортила, ведь раньше он таким не был. Ведь он в Монтерре сейчас самый главный. Почти вся Ангалония уже под ним, лишь Кастилла держится и еще пара крепостей.
Зигурд разлил по рюмкам остатки спиртного.
— Ну что ж, война есть война, — философски заметил он.
Бьярни залпом опрокинул стопку и бахнул ею по столу.
— Так она и по своим больно бьет, война-то! — с жаром произнес он. — Торстену плевать на потери. Он забрасывает ангов трупами наших людей и постоянно требует новых подкреплений! Из Рюккена уже почти всех мужиков на войну погнали! Весной пахать и сеять будет некому!
Зигурд задумчиво посмотрел в потолок.
— Наш первоначальный план был свергнуть князя и добиться независимости Хейдерона…
— Верно. А Торстен, похоже, хочет покорить весь континент. Говорят даже, что он собирается напасть на Мерганию и Алькантар.
— Он с ума сошел, идиот, — пробормотал Зигурд, ошалело уставившись на мерцающее пламя. — Они же раздавят нас, как тараканов!
— Вот именно! Торстена нужно остановить! Меня уже все об этом умоляют!
— Кто это «все»? — поднял бровь Зигурд.
— Ну… тут такое дело, — замялся Бьярни. — Многие недовольны действиями Торстена и собираются выступить против него. Хотят заставить его объявить независимость и прекратить наступление.
— Ну, а ты-то тут причем?
Бьярни почесал бороду.
— Они просят, чтобы я их возглавил. Дескать, у меня опыт. Ты же знаешь, что я по молодости много где воевал, и в Хейдероне каждую тропку своими ногами исходил… Но не могу же я выступить против родного сына!
— Понимаю.
— Вот, собираюсь поехать к Торстену и поговорить с ним!
— Поговорить?
— Да, — подтвердил Бьярни. — Быть может, он меня послушает и прекратит это безумие.
— А где он сейчас?
— Вроде как под Кастиллой, руководит там осадой.
Зигурд несколько секунд смотрел на Бьярни в упор, затем бахнул кулаком по столу.
— Вот что, отец, ты останешься здесь! Я сам с ним поговорю!
44. Братья
Зигурд скакал по красноватой дороге, изрытой копытами лошадей, истерзанной колесами пушек и обозов. В мутном воздухе смердело гарью и разложением. В канавах вдоль обочин валялись гниющие трупы, а в небе кружили зловещие стаи стервятников, радостно пируя над богатой добычей.
В Ангалонии не было снега, и насколько хватало взора, простиралась изуродованная выжженная земля, развороченная окопами и воронками от пушечных ядер. Орды Шульца прокатились по стране разрушительной волной, сметая все на своем пути. Лишь Кастилла и еще несколько городов стояли как скалы среди бушующих волн, но силы их были уже на исходе.