Вдали послышался раскатистый горн.
— Нам конец! — прохрипел Торстен.
Зигурд проследил за его ошеломленным взглядом и увидел, как со стороны осажденной крепости к лагерю движется широкая река мерцающих факелов. Войско герцога Альберди вышло из города и стремительно приближалось на помощь нападавшим.
Очередной враг подбежал к Зигурду, на ходу замахиваясь палашом. Быстрый уклон. Лезвие со свистом промелькнуло у горла. Противник вновь размахнулся, Зигурд парировал удар, и резким движением кинжала перерезал ему глотку. Тот упал на землю, и меч Зигурда довершил начатое.
Пот заливал лицо, дыхание шумно рвалось из груди, зубы сводило от привкуса крови. Зигурд утер рукавом лоб и принялся лихорадочно озираться по сторонам. Положение было безнадежным. Вокруг кипела битва не на жизнь, а на смерть. Хейдеронцы еще сражались, но они уже проиграли. Еще пара минут — и войско Альберди достигнет лагеря, и тогда для людей Шульца все будет кончено.
Вдруг раздался чавкающий звук, громкий вскрик Торстена, затем страшное хрипящее бульканье. Зигурд оглянулся и увидел, как Шульц падает на колени, прижимая руки к развороченной груди, а лезвие топора вновь опускается на его плечо и движется дальше, разрубая его почти до пояса.
Генерал упал на землю, содрогаясь в агонии, а убийца повернулся к Зигурду, яростно оскалился и широко размахнулся. Тот едва успел отпрыгнуть, и лезвие просвистело возле его носа. Топор взлетел вверх и резко ухнул вниз. Зигурд кувыркнулся вбок, тут же вскочил на ноги, и мгновенно вонзил кинжал под ребро врага. Затем еще и еще, пока тот не повалился на землю рядом с изуродованным телом генерала.
Взгляд невольно упал на то, что осталось от Торстена. Разрубленный труп конвульсивно подрагивал в огромной луже крови. Зигурд судорожно сглотнул.
— Прости, брат, — беззвучно прошептал он, и в тот же момент получил мощный удар по голове.
Свет померк, и все погрузилось во тьму.
45. Решение
Доминика спустилась на задний двор таверны, устало привалилась к двери, и взглянула на пасмурное небо. От света у нее заслезились глаза. Она подслеповато прищурилась, покрутила головой, разминая затекшую шею, и принялась массировать ноющую поясницу.
Целый день она рисовала листовки для «Красной туфельки», но все равно их получилось слишком мало. Те большие яркие плакаты, что они расклеили на прошлой неделе, уже принесли свои плоды, и в бордель заглянуло несколько новых клиентов, но все равно этого было недостаточно.
Моран и Юбер собирались рассылать альбомы с куртизанками по богатым районам. Каждой девушке посвящался разворот: одну страницу занимало лицо, а вторую — полуобнаженная фигура в полный рост. Изображения были пронумерованы, и чтобы вызвать приглянувшуюся девицу, клиенту достаточно было отправить в «Красную туфельку» посыльного с ее номером. Доминика уже написала портреты всех девушек, слегка приукрасив их достоинства, но для того, чтобы затея возымела успех, требовались сотни экземпляров, и она просто физически не успевала столько нарисовать.
Газеты и книги в Дюбоне издавала королевская типография, но ее услуги были хозяевам борделя недоступны по причине дороговизны и строгой цензуры. Да и сама Доминика не хотела упускать заказ. Она твердо решила вырваться из нищеты и ко времени появления ребенка на свет съехать из трактира Мамаши Лукреции в более приличное жилье.
На улице стоял пронизывающий холод. Доминика поплотнее запахнула пальто, купленное на первый же гонорар, и окинула взглядом двор, посреди которого торчало унылое дерево с кривыми узловатыми ветками. Недавно прошел дождь, с мокрых сучьев капала вода, а по раскисшей земле расхаживали два голубя, выискивая пропитание в пожухлых листьях. В густых зарослях терновника Доминика заметила ярко-рыжее пятно. Это был огромный крадущийся кот. Он неподвижно припал к земле, и лишь подрагивающий кончик хвоста выдавал его жгучее нетерпение.
У забора среди поломанных ящиков и дырявых бочек стояла кривоногая скамейка, на которой восседал племянник Мамаши Лукреции. Доминика решила немного поболтать с ним. Для своих лет мальчишка был весьма смышленым, и разговоры с ним в какой-то мере скрашивали ее одинокие будни. Она подошла поближе. Голуби резко вспорхнули, громко хлопая крыльями, а кот раздосадовано отвернулся и принялся с крайне возмущенным видом вылизывать свои причиндалы.