Они спешились, прикрутили лошадей к коновязи и вошли внутрь.
В таверне царил уютный полумрак. Мириады пылинок кружили в лучах полуденного солнца, проникающих в помещение сквозь небольшие окошки. Посетителей почти не было, и грубо сколоченные стулья высились на деревянных столах. Трактирщик — низенький пузатый ангалонец в кожаном переднике — размеренно подметал пол. При виде гостей, он неспешно отставил метлу, пригладил курчавые остатки черных волос и вразвалочку приблизился к вошедшим.
— Чего изволят достопочтимые господа? — вежливо поинтересовался он.
— Господа изволят снять номера, — ответил Зигурд. — Нам нужны три комнаты.
— Конечно, конечно, — затараторил трактирщик. — Вам крупно, можно сказать, невероятно повезло! У нас в городе сейчас творится сущий хаос. На моей памяти такого еще не было, а пожил я на этом свете немало, уж поверьте! Так много беженцев из Форталезы! Все прибывают и прибывают, и края им не видно! Вы ведь уже знаете, какой кошмар там произошел?
— Мы в курсе! — рявкнул Зигурд.
Кабатчик осекся, обиженно взглянул на него и продолжил.
— Так вот, несмотря на толпы беженцев, у нас как раз имеются три чудесные комнаты на верхнем этаже!
— Ну-ка покажи! — потребовал хейдеронец.
20. Таверна
«Чудесные комнаты» оказались маленькими тесными каморками, расположенными в мансарде под самой крышей. В каждую из них вмещалась лишь узкая постель, застеленная бельем не первой свежести, и небольшой сундук, служивший одновременно и шкафом, и прикроватным столиком. Себастьян и Доминика в ужасе уставились на убогую обстановку.
— Нам что, придется здесь жить? — девушка с отвращением посмотрела на пятна сомнительного происхождения, густо усеивающие потрепанное одеяло.
— Это ненадолго, милая, — утешил ее жених. — Дядюшка Альберди несомненно предложит нам остановиться в его дворце.
— Надеюсь, — вздохнула Доминика.
Зигурда мало интересовала обстановка комнат, ему больше понравилось то, что на этаже было два выхода. Одна лестница вела вниз, в таверну, а вторая спускалась прямиком на задний двор. Очень удобно, если придется бежать!
— Берем, — сказал Зигурд, оборвав нытье кузенов.
— Прекрасно, чудесно! — обрадовался трактирщик и, получив плату за три дня вперед, испарился.
Хейдеронец вошел в одну из комнат.
— Вы как хотите, а я спать, — заявил он, стащил сапоги и плюхнулся в койку, отчего та жалобно заскрипела.
Кузены переглянулись.
— Я не могу спать на таких грязных простынях, — закапризничала Доминика, и на ее глаза навернулись слезы.
— Возьмите в седельных мешках пледы и постелите их сверху, — пожал плечами Зигурд.
Молодые люди последовали его совету и вскоре уснули, до смерти измотанные после долгого пути.
***
Под вечер Доминику разбудил голод, ведь она с самого утра ничего не ела. Девушка какое-то время проворочалась на комковатом матрасе под аккомпанемент разбушевавшегося желудка, затем встала с кровати, оделась и вышла из комнаты.
В предбаннике мансарды, куда выходили двери их номеров, стоял небольшой круглый столик и три колченогих стула. За столом восседал Зигурд, а перед ним лежал поднос, заполненный всякой снедью. Доминика с вожделением уставилась на багеты, нарезанную ветчину, редис и помидоры. Запах свежевыпеченного хлеба пробудил в ней зверский аппетит, заставив желудок жалобно заурчать.
— Прошу к столу, — наемник указал на стул напротив себя.
Доминика уселась за стол. Зигурд наполнил кружку из большого кувшина и придвинул ее к девушке.
— Эль и вправду свежий, не соврали, — он указал на поднос. — Угощайся, я на всех заказал.
Доминика отломила большой кусок хрустящего багета и с наслаждением впилась зубами в ароматную корочку. Она не решалась встречаться с Зигурдом взглядами. После той короткой чувственной сцены в лагере он вгонял ее в краску. Она жевала хлеб, уставившись в стол, но кожей чувствовала, что наемник не спускает с нее глаз.
— Попробуй ветчину, она недурна, — он подвинул к ней тарелку с сочными толстыми ломтями розового мяса.
Свинина выглядела очень соблазнительно, но девушка почувствовала, что еда комом стала у нее в горле.
— Отвернись! — потребовала она.
— Что? — не понял он.
— Не смотри на меня!
Зигурд хмыкнул.
— Я тебя смущаю?
Она густо покраснела.
Еще как смущаешь!
— Нет, просто не люблю, когда смотрят, как я ем!
— А я люблю смотреть, как ты ешь! — понизив голос произнес он.
Доминика вспыхнула. Да он над ней издевается!
— Тогда я ухожу!
С этими словами она вскочила со стула, чтобы гордо удалиться. Зигурд схватил ее за руку и усадил обратно.
— Сядь, Скилик! Ешь, я не буду на тебя смотреть.
Он встал из-за стола, подошел к окну и уставился на улицу, а Доминика с дико колотящимся сердцем принялась за еду.
Раздался скрип двери, и из комнаты вышел Себастьян.
— Чем здесь так вкусно пахнет? — поинтересовался он.
Зигурд повернулся к юноше.
— Так, легкий ужин. Угощайся!
Мужчины уселись за стол. Тут послышался скрип ступеней, и в мансарде появился трактирщик, практически погребенный под ворохом постельного белья, которое он, усердно пыхтя, тащил в своих коротких ручонках. За ним поднялся подросток, волокущий тяжелое зеркало.
— Зеркало куды вешать? — тяжело дыша спросил кабатчик.
Зигурд указал на дверь номера, где жила Доминика.
— Зеркало сюда, а постель меняй во всех комнатах!
— Сейчас все сделаем в лучшем виде, — поклонился коротышка.
Себастьян и Доминика проводили трактирщика удивленными взглядами и вновь принялись за еду.
Зигурд, допил последние капли эля и утер губы рукавом.
— Итак, каковы ваши дальнейшие планы? — поинтересовался он.
— Для начала мне нужно раздобыть приличную одежду, — заявил Себастьян, — я же не могу пойти во дворец в обносках.
— Что есть, то есть, — заметил хейдеронец. — Тебя в таком виде и на порог-то не пустят.
— Мне нужен хороший портной, — произнес его собеседник и захрустел сочной редиской.
— Портной? — поднял брови наемник.
Юноша недоуменно уставился на него.
— Да. А что тебя смущает?
— То есть, мы еще месяц будем сидеть в этой дыре, пока тебе будут шить панталоны?
— Себастьян, он прав, — подала голос Доминика. — Мы не можем ждать так долго.
— Да у нас и денег-то нет на этих ваших портных, — заметил хейдеронец.
Опять эти чертовы деньги! Доминика раньше никогда о них не задумывалась, ведь обо всем всегда заботились другие. Толпы слуг и лакеев спешили предугадать каждое ее желание, а ей только и оставалось, что капризно тыкать изящным пальчиком в понравившиеся наряды, драгоценности и кружева. А сколько стоила вся эта роскошь — ее никогда не волновало — золота в казне было предостаточно.
— Ну хорошо! — в сердцах воскликнул Себастьян. — Придется поискать что-нибудь в лавке готового платья. Надеюсь, никто об этом никогда не узнает!
— Вот что значит голубая кровь, — насмешливо хмыкнул Зигурд. — Весь мир рухнул, а он печется о своих нарядах.
Юноша раздосадовано цокнул языком и принялся жевать ветчину.
— А как же я? — спросила Доминика. — Мне тоже нужно платье. Я ведь не могу заявиться к герцогу в костюме для верховой езды! Что обо мне подумают?
Наемник подпер щеку ладонью и закатил глаза, всем своим видом выражая крайнее неодобрение.
— Но, дорогая, — промолвил Себастьян. — Твой костюм выглядит вполне прилично. Думаю, на первую встречу можно отправиться в нем, а уж потом мы закажем тебе сколько угодно самых прекрасных платьев.
— Нет! Я не собираюсь появляться во дворце в таком виде! — капризно заявила девушка. — Тем более, костюм весь в пыли и крови! Его надо отдать в чистку!
— Тащи его сюда, я договорюсь насчет чистки, — предложил Зигурд.
Себастьян дожевал кусок хлеба и взглянул на хейдеронца.