— Но ты не написал ей об этом! — упрекнула его Доминика.
— Нет, — он опустил глаза. — Мне было стыдно. Я думал, она постепенно забудет меня, выйдет замуж…
— А она не забыла. Она ждала тебя все эти годы. Сколько ей уже?
Зигурд на секунду задумался.
— Двадцать шесть, должно быть. Да какая разница?
— Ей давно уже пора быть замужем и воспитывать детей! — с укором бросила Доминика. — Сколько лет она потеряла из-за тебя!
Он тяжело вздохнул.
— Ты права. Надо было написать ей, что я к ней не вернусь, а я струсил. Тогда она наверняка бы вышла за другого…
— Ты спал с ней? — вырвалось у нее.
Он вскинул голову и пристально посмотрел в ее глаза.
— Да.
Доминика прищурилась.
— И как она, по-твоему, выйдет за другого? — неожиданно жестко спросила она. — Она же теперь «порченый товар»!
Зигурд оторопело взглянул на нее и не сразу нашелся, что ответить. Он нахмурился, о чем-то напряженно размышляя.
— А ты? — наконец спросил он. — Что будет с тобой?
Доминика тяжело вздохнула, и слезы вновь набежали на ее глаза. «Я ведь теперь тоже порченый товар», — горько подумала она.
— Я… я что-нибудь придумаю, — ее голос дрогнул.
Зигурд притянул ее к себе.
— Я не хочу, чтобы ты уходила! Скилик, пожалуйста, останься со мной!
— Я не могу, — сквозь подступившие рыдания прошептала Доминика.
Он крепко прижал ее к груди, а она уткнулась в него носом, с упоением вдыхая его запах. В камине мирно потрескивал огонь. Они молчали, наслаждаясь последними минутами наедине, мечтая о том, чтобы время остановилось, и им никогда не пришлось бы расставаться.
Внезапно хлопнула входная дверь. Влюбленные поспешно разомкнули объятия. В комнату вошла Эрика и встала на пороге, уперев руки в бока.
— Зигурд, где тебя носит? — сердито поинтересовалась она. — Мы тебя уже обыскались. Что ты тут делаешь?
— Я занят, — коротко ответил он.
Губы Эрики скривились в презрительной усмешке.
— Чем это ты таким занят? — саркастично спросила она и небрежно кивнула на Доминику. — С этой пигалицей, что ли?
— Оставь ее в покое, она моя гостья!
Блондинка подошла поближе и вперила в соперницу пристальный взгляд.
— Какая-то она больно черная. Уж не ангалонка ли часом?
— Ангалонка! — с вызовом ответила Доминика, вставая со скамейки. — А тебе какое дело?
Эрика возмущенно уставилась на Зигурда.
— С ума сошел? Зачем ты притащил сюда ангалонцев?
Зигурд поднялся с лавки и встал между девушками, видимо опасаясь, как бы они не вцепились друг другу в волосы.
— Это тебя не касается, — отрезал он.
— Можешь не беспокоится, завтра нас уже здесь не будет! — заносчиво процедила Доминика.
— Эрика, где твое гостеприимство? Они наши гости! — с упреком бросил Зигурд.
Та презрительно хмыкнула.
— Уж не думала, что ты будешь якшаться с ангами. Ты помнишь, в каком состоянии отец нашел тебя в лесу? Короткая же у тебя память, Зигурд, если ты забыл, что они сделали с твоей семьей.
Он хотел ей что-то сказать, но тут вмешалась Доминика.
— Не переживай, — горько усмехнулась она, — хейды отплатили нам сполна. Моя семья тоже убита твоими земляками.
— И поделом тебе! — ядовито бросила Эрика.
— Все, хватит! — Зигурд схватил блондинку за руку и вытолкал ее за дверь, затем повернул в замке ключ и вернулся в комнату.
— Прости ее, Скилик.
— Она ревнует, — с грустью сказала Доминика.
Он не ответил на ее замечание.
— Этот дом приготовили для вас с Себастьяном. Ваши вещи здесь, — он указал на деревянный сундук у подножья кровати. — На постели свежее белье. В очаг ночью нужно будет подбросить еще дров — напомнишь об этом Себастьяну.
— А ты? — тихо спросила она.
— Что «я»?
— Где будешь ночевать?
— У Бьярни, там мой дом.
— И Эрика… тоже там будет?
Он посмотрел ей в глаза.
— Да.
Воцарилась тишина. Лишь в камине трещали поленья, и частый стук сердца гулко отзывался у Доминики в ушах.
— Пойду, приведу Себастьяна, — наконец сказал Зигурд и вышел за дверь.
Доминика упала на кровать и зарыдала в подушку.
***
Она тихо проплакала всю ночь, накрывшись с головой одеялом, чтобы не разбудить мирно сопящего рядом Себастьяна. Иногда она ненадолго проваливалась в забытье, а затем вновь просыпалась. Несколько секунд блаженного неведения, а потом сердце снова сжималось мучительной ревностью. Ее воображение подло рисовало картины того, чем он с ней сейчас занимался, и Доминика просто корчилась от боли, отчаянно впиваясь зубами в подушку, чтобы не завыть во весь голос.
Едва забрезжил рассвет, она вскочила с постели. Очаг погас, и в комнате царил лютый холод. Дрожа всем телом, Доминика быстро натянула свою одежду и выскользнула наружу. Она не знала куда идти, она не знала что делать, она просто больше не могла оставаться в этом доме.
На улице стоял густой туман. В прохладном воздухе пахло дымом, где-то на дереве каркала ворона. Доминика увидела его. Он шел по дороге ей навстречу. Она бросилась к нему, и его руки тесно сомкнулись вокруг нее.
По ее щекам текли слезы. Зигурд молча прислонился лбом к ее лбу и крепко прижал ее к себе. Они долго стояли в объятиях друг друга, понимая, что расстаются навсегда.
— Я никогда тебя не забуду, — сказал он дрогнувшим голосом.
— Я тоже, — прошептала она.
***
Жители Рюккена щедро снарядили Себастьяна и Доминику в дорогу. Седельные сумки ломились от припасов, а сами кузены щеголяли в новой одежде. Они поднимались по узкой дорожке, причудливо вьющейся среди отвесных скал. Зигурд шел впереди и показывал им путь.
Тропа была так надежно спрятана, что непосвященным показалось бы, что ее и нет вовсе, а впереди — лишь хаотичное нагромождение каменистых утесов. Но хейдеронец по каким-то только ему известным приметам находил спрятанный густыми зарослями проход, выдолбанный в скале тоннель, или обломок кряжа, служивший мостом через пропасть. Время от времени лошади в испуге останавливались, страшась идти по узкому выступу или переходить через бурный ручей, но тряпка на глаза и ароматная морковка перед носом делали свое дело, и животные покорно шагали дальше.
За всю дорогу путешественники не обменялись и десятком слов. Зигурд шел впереди, с головой погруженный в свои мысли, и лишь изредка коротко предупреждал попутчиков о тех или иных особенностях пути. Себастьян с любопытством глазел по сторонам — в горах все для него казалось в диковинку. Доминика же едва переставляла ноги, как будто увязая в глубоком болоте. Ее шатало после бессонной ночи, гнетущая тоска сжимала ей грудь, а на глаза то и дело наворачивались слезы. С каждым шагом приближался тот неизбежный момент, когда они с Зигурдом расстанутся навсегда.
Серые тучи низко висели над головой, ветер свистел в ушах и со скрипом качал величавые сосны. После полудня беглецы перевалили через хребет и спустились в долину. Отсюда до границы с Мерганией было рукой подать.
Зигурд дал знак остановиться.
— Здесь наши дороги расходятся, — сказал он. — Дальше поедете верхом. Езжайте на север, не сворачивая — и скоро выйдете на тракт. До Дюбона около дня пути.
Доминика стояла в стороне, не в состоянии вымолвить ни слова. Она ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Рваный ветер развевал короткие волосы и яростно трепал ее одежду. Сердце ныло от тоски, она крепко сжимала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. У нее не было сил на прощания, она боялась, что просто разрыдается, если попытается хоть что-то сказать.
Зигурд вручил Себастьяну увесистый кошелек.
— Здесь немного денег. По дороге будет постоялый двор, переночуете там. Скажете хозяину, что вас прислал я — он сделает вам скидку. Завтра к полудню уже будете на месте.
Юноша протянул хейдеронцу ладонь.