Пальцы скользнули ей между ног. Да она вся горит! Как она хочет его! Доминика судорожно вздохнула и развела бедра, полностью раскрывшись перед ним. Он опустился ниже и поцеловал ее.
Она вздрогнула.
— Что ты делаешь?
Вместо ответа его язык медленно скользнул снизу вверх, слегка подразнивая ее. Доминика тихо ахнула, запрокинула голову, тяжело задышала.
Он дарил ей пьянящее наслаждение, а она извивалась под ним в экстазе, лихорадочно сминая простыню. Он ни с кем не делал этого раньше, но ее он хотел всю. Зацеловать. Залюбить. Заласкать.
Она напряглась. Всхлипнула. Выгнулась всем телом. Пальцы крепко стиснули его ладонь, с губ сорвался протяжный стон.
Он больше не мог себя сдерживать, оперся на руки и вошел в нее. О-о-о, как хорошо! Какая она горячая! Как восхитительно все пульсирует у нее внутри!
Доминика обхватила его бедра и с готовностью подалась ему навстречу.
— Боже, какая ты сладкая! — выдохнул он, теряя над собой контроль.
Он был на грани. Несколько быстрых толчков, и тело полыхнуло ослепительным пламенем, наполняясь блаженством и безграничным счастьем. Он был с любимой женщиной. С той, за которую был готов умереть. Она всецело принадлежала ему, о большем он не мог и мечтать…
…Они любили друг друга много раз и никак не могли насытиться, наверстывая упущенное за долгие месяцы разлуки. Горячее дыхание, тихие стоны, жгучие ласки, хмельные поцелуи… Они открывались друг другу, обнажаясь до глубины души, между ними не было ни тайн, ни секретов, ни стыда, ни смущения, только любовь, оголенные нервы, безрассудная страсть.
Они любили на пределе всех чувств и эмоций. Истерзанные, истосковавшиеся, они упивались своей близостью, любили друг друга ненасытно и беззаветно, рыдали от счастья, задыхались от восторга. Они срывались в пучину страсти и возносились на вершину блаженства, сгорали в огне и возрождались из пепла.
Они любили друг друга неистово, яростно, нежно, не расцепляя рук, не размыкая объятий. Они не могли надышаться, нацеловаться, они не могли оторваться друг от друга. Их любовь как океанский шторм сметала все на своем пути. Они растворялись в наслаждении, они тонули в экстазе, они отдавались без остатка и сливались в единое целое.
Их сердца лихорадочно бились в унисон, он что-то шептал ей по-хейдеронски, она отвечала на ангалонском.
Они говорили одно и то же:
Люблю! Люблю! Люблю!
***
За окном загорался рассвет, вовсю распевали птицы. Влюбленные лежали в полном изнеможении, их тела сплелись в тесных объятиях. Губы припухли от поцелуев, кожа горела от ласк, теплое счастье переполняло их изнутри. Они дико устали после бурной ночи, но им не спалось. Так много нужно было рассказать, о стольком поговорить! Ведь их история еще только начиналась, им лишь предстояло узнать друг друга по-настоящему.
— Я думала, что никогда тебя больше не увижу, — пробормотала Доминика, уткнувшись носом в грудь любимого. — Думала, что ты давно женился на Эрике, и забыл обо мне.
Зигурд бережно погладил ее по волосам.
— Глупенькая моя, как же я мог тебя забыть? А с Эрикой мы сразу же расстались. Я все рассказал ей еще тогда, когда вы с Себастьяном ночевали у нас. Какой смысл был дальше ее обманывать?
Доминика удивленно подняла голову.
— Серьезно? А я думала, ты спал с ней в ту ночь. Я чуть с ума не сошла от ревности.
Он нежно коснулся губами ее лба.
— Нет. Что ты, конечно нет. У меня никого не было после тебя.
— Правда?
— Да.
Доминика счастливо вздохнула.
— У меня тоже, — сказала она. — Ни до, ни после.
Зигурд недоверчиво посмотрел на нее.
— А Себастьян?
— Я не спала с ним.
Он судорожно сглотнул и крепко прижал ее к груди.
— Что ж… Рад это слышать.
Они замолчали. Утренний ветерок колыхал занавески, наполняя комнату свежей прохладой. Доминика тесно прижалась к любимому и понемногу засыпала, пригревшись в его объятиях.
— Скилик!
— М-м?
Зигурд тяжело вздохнул.
— Мне нужно будет уехать.
Доминика резко вскинула голову и испуганно посмотрела на него.
— Куда?
— В Хейдерон.
— Зачем?
— На войну.
— Но ведь Шульц убит, война скоро закончится!
— Наоборот, все только начинается. Даже если мы отступим из Ангалонии, то не сдадимся. Мы будем сражаться за свободу Хейдерона. Мой приемный отец возглавил сопротивление. Я нужен ему!
Доминика изо всех сил вцепилась в его плечи.
— Нет! Я никуда тебя не отпущу!
Зигурд ласково взглянул в ее глаза.
— Скилик, пойми, я должен быть там. Должен исправить, что натворил. Это моя родина. Моя земля.
Ее губы задрожали, по щеке побежала слезинка.
— А как же я?
— Я безумно хочу, чтобы вы с Бьянкой поехали со мной… — он осекся.
— Но? — она вопросительно подняла бровь.
Из его груди вырвался шумный вздох.
— Но, здесь вам будет безопаснее.
— Я нигде не чувствую себя в большей безопасности, чем рядом с тобой. И я не могу без тебя жить! Я поеду с тобой! — в отчаянии взмолилась Доминика.
— Но послушай, женщине не место на войне…
— Мое место — возле тебя! Пожалуйста, возьми нас с собой! Я буду тебе помогать! Я изучала дипломатию и историю военного ремесла. Пожалуйста! Я умру без тебя!
— Скилик, любимая, но это война! Там опасно.
— С тобой я ничего не боюсь. Я пойду хоть на край света, лишь бы с тобой!
Кончики пальцев пробежались по лицу, нежный поцелуй коснулся ее губ.
— Ну что ж, пожалуй ты права. Мне будет проще защитить вас, если вы будете рядом.
Доминика благодарно уткнулась в его шею.
— Спасибо, любимый!
— Ты хочешь обвенчаться здесь, или в Хейдероне?
— Ты делаешь мне предложение?
— Да.
— Я согласна.
Зигурд крепко обнял Доминику, зарывшись носом в ее волосы.
— Ты — моя жизнь.
— А ты — моя.
49. Эпилог
Год спустя.
Первые солнечные лучи робко пробивались сквозь кружевные занавески и золотили разметавшиеся по подушке темно-рыжые локоны. Себастьян невольно залюбовался своей прелестной супругой, не удержался и погладил ее по нежной щеке. Пушистые ресницы вздрогнули, Изабелла открыла глаза.
— Я тебя разбудил! Прости, любимая, — смутился Себастьян.
Жена сладко потянулась и накрыла его ладонь маленькой белой ручкой.
— Ты так рано проснулся, милый? — сонно улыбнулась она.
— Да, что-то не спится. Хочу как следует подготовиться к переговорам.
— Не волнуйся ты так. Уверена, вы сумеете найти компромисс.
Себастьян подошел к высокому окну и взглянул на блестящие крыши Кастиллы и ее могучие крепостные стены.
— Я сделаю все возможное, любимая. Пора, наконец, прекратить эту войну.
— Я верю, у тебя все получится… Ах! — вдруг вскрикнула она.
— Что случилось? — он обеспокоенно повернулся к ней.
— Опять наш малыш толкается. Ему уже не терпится появиться на свет.
Себастьян подошел к постели, опустил руку под одеяло и бережно погладил большой круглый живот.
— Погоди, дитя, еще не время, — ласково сказал он. — Подожди, пока папочка закончит войну.
— Не беспокойся, любимый, — успокоила его Изабелла. — Иди же, позаботься о нашей стране! А я позабочусь о нашем ребенке.
— Ну что ж, дорогая, тогда я пошел. А ты еще поспи, — Себастьян нежно поцеловал ее в губы. — Люблю тебя.
— И я тебя, — улыбнулась жена. — Удачи на переговорах!
***
Солнце ярко освещало острые шпили дворца и пробивалось сквозь витражи, мерцая в полумраке зала калейдоскопом разноцветных пятен. Себастьян сидел за большим овальным столом, обтянутым зеленым бархатом, и внимательно изучал развернутую на нем карту Монтерры.
— Я считаю, что нам нужно продолжать войну, — сказал сидящий по его левую руку генерал. — Победа уже практически в наших руках.