Мари догадалась надеть на прогулку самую пышную юбку и развевающуюся летнюю накидку, и это значительно облегчило нам задачу. Прикрывая пригнувшегося старика собой, как ширмой, мы добрались до коляски, и он ловко нырнул внутрь и затаился на полу, у ног Мариты, задрапировавшись ее юбками и полой накидки. Я поспешил взобраться на свое место, осторожно обвел двор бдительным взглядом, проверяя, не заметил ли этого маневра кто-нибудь посторонний. Все было тихо, и, как я и предполагал, соглядатаев сейчас больше волновала толпа лакеев, бегущих в разных направлениях.
Усаживаясь, я незаметно спихнул с кучерского сиденья для Гавора подушечку и старался не гнать лошадей слишком быстро, но преданный слуга стоически терпел все неудобства. Поглядывая на его серьезное лицо, виднеющееся из-под края накидки, я пообещал себе придумать для старика достойную награду, когда вернусь. Эта часть моего плана прошла гладко в большей мере благодаря его самоотверженности.
Выехав за ворота, я решительно направил лошадей к виднеющейся вдалеке рощице, однако, проехав с полмили, резко свернул вправо, словно подчиняясь прихоти капризной барышни. А на самом деле пытаясь найти свидетельство чужого присутствия. Но сколько я ни всматривался, все вокруг оставалось спокойно, не взлетали, спугнутые чужаками, птицы, не пригибалась от движения невидимых ног молодая травка.
Хотя отсутствие подобных примет вполне могло и ровно ничего не значить. У ковена столько тайных способов следить за людьми, что знать их все просто невозможно. Однако можно попробовать просчитать, скольких магов ковен может выделить без ущерба всем прочим проблемам. У меня выходило — не очень-то и много. Наверняка сейчас все их усилия направлены на спасение короля и коллег. Значит, можно не слишком затягивать спектакль с капризной гостьей в главной роли и не мучить доброго старика, а выиграть несколько лишних минут.
Собиравшая подснежники Мари, правильно раскусив мой громкий вздох, немедленно полезла в коляску, громко сообщая, что тут ей не очень нравится и она хочет проехать дальше.
Хочет, значит, поедет, безразлично кивнул я в ответ и направил лошадь к королевскому тракту. Там я давно заприметил один отличный овражек, протянувшийся едва ли не на десяток миль.
— Вот здесь мы и расстанемся, — спрыгнув с коляски на маленькой полянке, окруженной густыми зарослями вербы, объявил я побледневшей Мари, — погуляйте еще с часок и возвращайтесь. И запомни — никому ничего нельзя говорить. Даже если этот человек будет похож на Клариссу, на Хена или на меня. Я смогу вернуться в самом лучшем случае не раньше чем через пять-шесть дней, и тот, кто придет раньше, будет просто двойником. Но если мне все же повезет вернуться раньше, то сумею придумать, как доказать, что я не подделка. Есть вещи… которые знаем только я и ты.
— Поняла, — глотая слезы, пробормотала она, — а ты постарайся… его найти.
— Конечно, а зачем еще я иду? — не оглядываясь, буркнул я в ответ и нырнул под покрытые пушистыми почками ветви.
Мне нужно пробраться оврагом как можно дальше от дороги, чтоб маги не засекли слабый всплеск энергии от используемого кристалла переноса. Ну а в случае если они его все же заметят, направление переноса должно заставить сомневаться всех здравомыслящих магов и сыскарей в том, что отсюда уходил именно я.
ГЛАВА 4
— А квадратики-то у тебя найдутся? — подозрительно поинтересовался, нависая надо мной, трактирщик.
Я молча выложил на выскобленные добела доски пару медников и удрученно вздохнул. Именно так, как, на мой взгляд, должен вздыхать бродяга, расстающийся с последними деньгами.
— Ну и чего тебе подать на такие большие деньги? — Непонятно пока, чего больше прозвучало в его вопросе, иронии или все же издевательства, однако я уверен, что вскоре мне удастся услышать совершенно иные интонации.
— Молочка бы… и хлебушка белого. Желудок у меня… не терпит иного.
— И как давно не терпит? — В голосе хозяина сквозь насмешку звучит неприкрытое недоверие.
— Да уже больше двух лет. Весной, точно помню, поел я похлебки из зайчатины, и сразу скрутило. Небось заяц был травленый, а я-то гадал, чего он так легко попался.
Молча сцапав мои квадратики, великан исчез в дверях кухни, а через минуту оттуда выплыла немолодая разносчица, держа в руках крынку с молоком и полковриги хлеба. Поставив крынку передо мной, ловко выхватила из бездонного кармана кухонный нож и прямо на столе покромсала хлеб на ломти.