Это наваждение продолжалось целый год, то подводя Фреда с Бэт совсем близко к опасному пределу, то отступая на время. Пока однажды воскресным летним днем на крошечном островке посреди реки, куда они доплыли из последних сил, случилось то, что должно было случиться. Выбравшись почти без сил на поросший густым низким кустарником песчаный островок, Дэвис и Бэт лежали на чистом скрипучем слежавшемся песке под палящим солнцем, повернув головы и обреченно глядя друг на друга, словно уже ничего не зависело от них самих. Потом одновременно потянулись друг к другу, и мир перестал существовать для них двоих. Обезумевшее солнце маятником качалось в небе, и всполошившиеся чайки с криком носились над островком, и песок, попавший между сплетенными в объятии телами, в кровь растирал кожу.
Сколько времени продолжалось это безумие? Минуту? Час? Поднявшись с песка, оба, не глядя друг на друга, шатаясь, добрели до воды и медленным брасом поплыли к берегу. Какая-то дерзкая чайка спикировала на них и, чиркнув клювом по воде перед самыми лицами, круто взмыла вверх, рассерженно крича.
— Промахнулась, — машинально пробормотал Дэвис, вытирая рукой брызги с лица.
— Зато ты не промахнулся, — сказала Бэт и тихо засмеялась счастливым грудным смехом. Дэвис испуганно и недоверчиво взглянул на нее, ожидая подвоха, упрека или чего-то еще, чего мог ожидать сорокалетний мужчина, соблазнивший юную девственницу, да к тому же сестру своей жены. Но на мокром загорелом лице Бэт сияла такая откровенная и безоглядная радость, что Фред неожиданно с изумлением понял, что она не только не винит его в том, что произошло, но, наоборот, испытывает к нему огромную благодарность и нежность. И тогда он тоже счастливо засмеялся, хлебнул нечаянно добрый глоток воды из плескавшей в лицо волны и, отфыркиваясь, выдохнул:
— Бэт, я люблю тебя, люблю, а ты?
Бэт посмотрела на его счастливое лицо, и ее звонкий смех заставил испуганно взлететь качавшуюся на воде чайку.
— Глупый, ты разве не понял? Я любила тебя, еще когда была совсем девчонкой, а вы с Мери еще только поженились. Я тебя все эти годы любила и так ревновала к сестре, что, кажется, готова была убить ее. Сколько раз я была близка к тому, чтобы броситься к тебе на шею и сказать, что хочу тебя. А ты все никак не мог решиться ...
Фред хмыкнул и плеснул себе в лицо пригоршню воды, чтобы скрыть смущение.
— Но ведь я же знал, что у тебя еще никого не было, — Мери говорила мне. Как же я мог?
— Я так и подумала, что тебя это будет останавливать. Я уж хотела завести с кем-нибудь из одноклассников бурный роман, чтобы тебе от этом стало известно и ты перестал бы считать меня недотрогой.
— И ты пошла бы на это только ради меня? — изумился Дэвис, даже перестал плыть.
— Почему же только ради тебя? — возразила Бэт с воркующим смехом, которого он никогда раньше от нее не слышал. — В основном я сделала это ради себя, а не ради тебя. Но я рада, что тебе было тоже хорошо.
Когда они вышли из воды, Мери встревожено окликнула их:
— Эй, чемпионы, вы заставили меня волноваться — до острова не меньше полумили. Что это на вас нашло?
На Дэвиса вдруг напал какой-то ступор, и он никак не мог найти, что ответить. Но Бэт легко отшутилась, сказав, что хотела проверить Фреда,— хватит ли у него смелости на такой дальний заплыв.
— Ну и как он держался? — поинтересовалась Мери.
— О-о, он вел себя молодцом, почти не боялся.
Дэвис невольно покраснел и отвернулся. Черт знает, в какую двусмысленную ситуацию он попал теперь. Все-таки Бэт — родная сестра Мери, к тому же младшая. А вдруг она из чувства соперничества похвастается перед старшей сестрой своей победой? Или, того хуже, покается перед ней за происшедшее и свалит всю вину на него?
От постоянного беспокойства и нахлынувших мыслей он настолько изнервничался, что уже стал всерьез подумывать самому признаться во всем жене, попросить прощения за свое временное помрачение ума и поклясться, что и взгляда на Бэт теперь не бросит.
Но через пару дней Мери улетела в Чикаго к известному гомеопату, а Бэт в тот же вечер, когда Фред уже лег, без стука вошла в его спальню и, сбросив с себя у двери пеньюар, уверенно шагнула к его кровати. Бэт взяла руку Фреда и положила себе на живот, где узкая белая полоска атласной кожи резко выделялась на фоне темно-золотистого загара. Дэвис почувствовал, как упруго напряглось ее тело под его рукой, и, делая последнюю жалкую попытку, заведомо обреченную на поражение, неуверенно попросил:
— Бэт, давай попробуем забыть этот остров, оставим все как было раньше.
Бэт засмеялась этим своим новым, тихим смехом и крепче прижала к себе его ладонь.
— Такой большой, а трусишь,—ласково прошептала она, сбрасывая свободный рукой с Фреда одеяло. — Не бойся, моя сестрица ничего не узнает, если ты сам ей об этом не скажешь.
Наутро Дэвис позвонил в свой офис и сказал, что берет недельный отпуск. Это была совершенно безумная неделя, когда дни, полные изнурительных ласк в полумраке за плотно задернутыми шторами мешались с бессонными ночами, когда прохладное дыхание ветерка, залетевшего через настежь распахнутые окна, касалось влажной кожи истомленных тел, и мужчина и женщина, ненадолго разомкнувшие объятия, вздрагивали во сне.
Через неделю, промелькнувшую как один час, Мери вернулась от врача из Чикаго. А еще через неделю она погибла в горах во время восхождения.
Стоунвилл встретил Майкла Ричардса солнцем и теплом, хотя из Мильтауна он улетал под проливным дождем ... "Все сдвинулось на земле, — думал он, пока такси везло его из аэропорта в город, — в Джорджии проливной дождь, а в Монтане сухо и тепло. Наверное, правду пишут, что климат меняется".
Ричардc отпустил такси в центре города•и пешком дошел до красного с белыми колоннами здания художественного центра, где Сэди занималась в изостудии. Слева от здания полускрытая кустами можжевельника стояла красная "ланчия". Ричардc открыл переднюю дверцу и плюхнулся на сиденье.
— Привет, Роберт, — негромко сказал он.
Бом Томпсон перекатил во рту жвачку и, не отвечая на приветствие, мрачно спросил:
— Зачем звали?
— Вот тебе на, — притворно удивился Ричардc, позвонивший Бобу из аэропорта, — я прилетел из другого города с важными новостями, касающимися непосредственно тебя, а ты со мной даже поздороваться не хочешь. "Зачем звали?" — это все, что ты можешь мне сказать?
— Я вам уже все сказал в прошлый раз, — буркнул Боб Томпсон, глядя в сторону.
— Ну что же, все так все, — миролюбиво согласился детектив. — Ты сделал в полиции заявление, что нечаянно столкнул с шоссе "линкольн" Дэвида Пиркса?
— Они сказали, что, может быть, все обойдется без суда, — ответил Боб и впервые с начала разговора посмотрел Ричардсу прямо в лицо.
— Так это просто прекрасно, если обойдется без суда. Я тоже надеюсь, что так все и будет, только в твоем деле есть маленькая деталь, которая может испортить тебе всю обедню.
— Какая еще деталь? — Глаза Боба Томпсона забегали.
— А ты не догадываешься? Ну что ж, я тебе объясню, но для этого нам нужно сейчас повторить твой маршрут в тот день, девятого августа, когда ты гнался за "линкольном".
— И что потом?