– И в кого ты такая здоровущая уродилась? Геля такая вся аккуратненькая и я еще очень даже ничего, а ты… как лошадь полковая. Но унывать не надо, Лизочек. Как говорится, на каждый горшок найдется покрышка.
– Мама, – потом выговаривала ей Ангелина Николаевна, – ну что ты такое говоришь? Она и так переживает.
– А переживает, так не надо столько жрать.
– Господи, так мы сами ее кормим, еще и уговариваем. Вот скажи, зачем вчера пироги пекла?
– Что же нам теперь и пирожков не поесть. И потом, что ты волнуешься – мужики толстых любят.
– Мама! Очень тебя прошу, прекрати говорить Лизе, что она толстая – она и так комплексует.
Анастасия Максимовна соглашалась, но через некоторое время все повторялось.
Лиза ела суп, проклиная себя за малодушие. Попросила чуть-чуть, а потом не удержалась и попросила добавку. Ангелина Николаевна хотела было возразить, но прикусила язык. Сама виновата – приготовила дочкин любимый суп. Завтра надо что-нибудь другое сварить… например, можно что-нибудь постное. Да, правильно, приготовит постный борщ.
– Мам! У меня завтра разгрузочный день – буду пить кефир.
– Как же так? А я борщ хотела постный сварить.
– Ты же слышала, – Анастасия Максимовна осуждающе смотрела на дочь. – Девка, наконец, за ум взялась, пусть кефир попьет. Мне все замечания делаешь, а сама?
– Ладно, – не отвечая матери, быстро согласилась Ангелина Николаевна, – кефир, так кефир. Ой! Кто-то звонит! Наверное, Райка твоя. Она уже два раза звонила.
Лиза, не дослушав, побежала встречать подругу и бывшую одноклассницу.
– Приве-етик, – пропела Райка и прошла в прихожую, которая сразу же пропахла резкими Райкиными духами. – Смотри, какую я курточку классную отхватила. – Она вертелась перед зеркалом, оглаживая себя со всех сторон.
– Да, правда, очень хорошая.
– Ты бы себе тоже купила. С брючками просто – отпад, да и плащ твой допотопный пора менять.
– Ты прекрасно знаешь, что я брюки не ношу, а куртка с юбкой… как-то не очень. Рай, пойдем ко мне, – тихо сказала Лиза, заметив маму, прислушивающуюся к разговору. Она знала, что мать недолюбливает Райку. В душе она тоже часто сомневалась в искренности Райкиных слов, но перед мамой всегда защищала единственную подругу.
– Ну, как у нас с диетой? Пила кефир?
В ответ Лиза помотала головой.
– Да не переживай ты так. Черт с ним, с кефиром! Зачем себя насиловать, правда?
Лиза хотела возразить, но послушно подтвердила.
– Слушай, вчера у нас на работе была вечеринка, я там парнишку одного прикадрила. Так себе паренек, но забавный очень. А у тебя на фирме как дела?
– На работе все замечательно. Ко мне все очень хорошо относятся, даже комплименты делают…
– Да?… – С сомнением спросила Райка, окинув ее критическим взглядом.
– А знаешь, на курсах меня хвалили.
– Господи! И не надоело? Зачем себя мучить? Все учишься, учишься. Мне, например, школы во, как хватило. – Она подкрепила слова характерным жестом, проведя рукой по горлу.
– Мне нравится учиться.
– Ну так поступила бы в нормальный институт. Что хорошего учиться на курсах да еще в Литературном? Одни старые девы там учатся.
Лиза не ответила, ей неприятно было слышать про старых дев, ряды которых ей, видимо, придется пополнить. У нее не было поклонников, и вообще ничего интересного в ее жизни не происходило, вот у Горшковой… правда, иногда от ее секретов Лизу тошнило, ей неприятно было слушать откровения интимного характера, и Райка это отлично знала, но очень любила смаковать подробности.
Лиза плохо училась в школе, единственные предметы, которые она любила, были литература и русский. Неизменные пятерки и похвала учителей. На все олимпиады по литературе посылали только ее. Русский она всегда давала списывать всем желающим, не возмущалась, если пачкали или теряли ее тетрадки, она старалась быть со всеми хорошей, к тому же половине класса писала домашние сочинения, пока учительница не прекратила это, поставив двойки, тем, кому она писала.