Алесь Кожедуб
ПОРТРЕТ
Роман
Часть первая
Королищевичи
1
В понедельник меня вызвали к директору Института языкознания Академии наук, в котором я работал уже два месяца. Это было настолько необычно, что девушки даже перестали краситься перед зеркалами, а этот ритуал не мог отменить и потоп. Василий Николаевич Забелло, заведующий сектором, хорошо знал о нем и не осмеливался в это время открывать дверь в наш мемориальный кабинет. Лида, Лариса и Валя подкрашивались, глядясь в маленькие круглые зеркальца. Зина, отбросив условности, решительными движениями «вставляла глаза», как она выражалась, перед большим зеркалом на стене.
— Санечка, — приговаривала она, — не смотри в мою сторону, еще нельзя. Кому сказала — не подглядывай! У меня пока что только один глаз видит…
А я и не смотрел. Сейчас был тот промежуток дня, когда я мог спокойно расписывать карточки для словаря языка Якуба Коласа. Потом начинался обеденный перерыв, включалось радио «одна баба сказала», кто-то приходил с джинсами, которые срочно нужно было примерить, и наставало время бежать в магазин за бутылкой вина. Кроме меня, покупать вино было некому.
— К директору?! — отложила в сторону зеркальце Лида. — Никого из нас к директору еще не вызывали. Ты кого-нибудь убил?
— Что ты такое несешь! — повернулась к ней Зина. — Наш Санечка никого убить не может. Ну, синяк под глазом поставить…
— И синяк не поставит, — сказала Валя. — Он у нас спокойный.
Валя в комнате была самая рассудительная. И объективная. Была бы она чуть моложе, а я чуть старше по возрасту, не исключено…
— Ишь ты! — фыркнула Лида. — Как раз спокойные убийцами и становятся. Даром что в пиджаке с галстуком.
Именно сегодня дьявол подсунул мне пиджак. А галстук сам вокруг шеи завязался. Ничего от их глаз не укроется, как вставленных, так и нет. А вызов к директору ничего хорошего не обещает. Неужто баба Люба опять настучала?
— Баба Люба уже две недели на больничном, — снова фыркнула Лида. — Другая бы давно копыта откинула, а эта…
Девушки слаженно закивали. В нашей комнате бабу Любу не любил никто. Правда, и она не любила никого из нас. Геронтологическая несовместимость. Бабе Любе под восемьдесят, девушкам по двадцать пять, мне вообще двадцать три.
— Интересно, о чем она пишет в своих заявлениях директору?
— Что мы плохо работаем, — засмеялась Зина.
— И пьем, — добавила Лариса.
Лида с Валей промолчали.
Я подошел к зеркалу, перед которым стояла Зина, и пригладил вихор на голове.
— Можешь идти, — кивнула Зина. — Специально сегодня пиджак надел?
— Конечно, — сказал я. — Если не вернусь, считайте меня коммунистом.
— Ничего с тобой не сделается, — посмотрела на меня, прищурив один глаз, Зина. — Ну, пожурят. Никто же не знает, чем вы тут с Лидой занимаетесь. — Она усмехнулась.
— А ты откуда знаешь? — вскинулась Лида.
— Так я и говорю, что никто ничего не знает. Вы же не забываете закрывать дверь на ключ?
Я выскочил в коридор. Язычок Зины всем хорошо известен. А если она еще и не с той ноги встала…
Перед приемной директора я притормозил. Действительно, зачем я ему понадобился?
— Заходите, — кивнула на дверь директорского кабинета Татьяна Антоновна, секретарша.
Директор сидел за столом и что-то писал на листе бумаги. Я остановился у двери.
— Сейчас, — сказал директор, не поднимая головы. — Срочно нужно ответить. Это у вас, писателей, что захотел, то и написал. А тут…
Мне стало чуть легче. О том, что в «Маладосці» должны напечатать мой рассказ, я никому не говорил, тем более директору. Значит…
Директор размашисто расписался на листе, придирчиво осмотрел подпись и только потом поднял на меня глаза.
— Ну? — сказал он.
Я пожал плечами.
— Пишут, что вызывают тебя… вас на совещание молодых литераторов.
Он поковырялся в бумагах, кучей лежащих на столе, и нашел нужную.
— Вот, предлагают двадцатого декабря прибыть в Королищевичи.
— Куда? — спросил я.
— Вы не знаете Королищевичи? — удивился директор. — А еще Коласом занимаетесь.
Я снова пожал плечами.
— Это дача народного писателя Белоруссии Якуба Коласа под Минском, которую ему выделило советское правительство, — строго сказал директор. — А теперь там Дом творчества белорусских писателей, куда приглашают и вас. Стихи пишете?
— Прозу, — вздохнул я.
— Прозу?! — Директор был настолько удивлен, что даже снял с носа очки. — И давно?