Никто не заметил, как в комнате появился еще один человек. Был он среднего роста, седой, в руке дымящаяся сигарета.
— Что ты говоришь, Юзик? — повернулся к нему Тисловец. — Он же в Бресте живет.
— И хорошо, — сказал Шарпила. — На телевидение надо и провинциалов приглашать. Колонович критик смелый, острый, Короткевич против него возражать не станет.
— И правда, — почесал затылок Тисловец. — Единственное, характер у него… Скажет, что это за автор сценария, которого никто не знает. Мол, я сам напишу сценарий.
— Не скажет, — усмехнулся Юзик. — Я с ним поговорю. А сценарий хороший, у нас такой никто бы не написал.
— Нет, против сценария я ничего не имею, — снова сел за редакторский стол Тисловец. — Удачные места из произведений выбрал. Хороших артистов пригласим, чтоб почитали за кадром. Дубашинского, Овсянникова, Станюту, Мархель, Захаревич… У нас есть кого пригласить.
Мне стало жарко. Оказывается, похвала переносится тяжелее, чем ругань.
— Кривко прав, — сказал Шарпила. — А парня можно хоть завтра в штат зачислять. У нас и ставка редактора есть.
— Редактором я взять не могу, — посмотрел на меня Тисловец. — Молод больно. Зачислим на три месяца младшим редактором, так сказать, с испытательным сроком. Пойдешь?
Я опять пожал плечами. В институте у меня тоже была должность младшего научного сотрудника. Никуда мне от этой «младшести» не уйти.
— Всего лишь на три месяца, — подмигнул мне Юзик Кривко. — Не заметишь, как они пролетят. Все мы начинали с младшего.
— Ну, меня сразу назначили редактором, — сказал Шарпила. — В то время я уже был членом Союза писателей.
— Все мы члены, — засмеялся Тисловец. — Главное, чтоб жены были довольны. А у Алеся еще и жены нет. Вот тебе бумага, пиши заявление.
Он подсунул мне лист бумаги.
— На чье имя писать? — спросил я.
— На имя председателя Гостелерадио! — удивился Тисловец.
— Скоро придет Михалкин, — перебил его Шарпила. — Мне ребята из ЦК сказали. Но пока что, конечно, надо писать на имя Загорского.
— Ишь ты! — покрутил головой Валентин Николаевич. — Так он и до председателя Совета министров дойдет.
— Поэтов руководителями правительства не ставят, — сказал Шарпила. — Не то рыло.
«Очень уж независимо он держится, — подумал я. — Неужели тоже на новую должность метит?»
— А Шамякин? — спросил Кривко.
Он говорил тихо, однако его услышали все.
— Шамякин, во-первых, прозаик, — строго посмотрел на него Тисловец, — а во-вторых, председатель Верховного Совета республики. На эту должность можно и писателя ставить. И в-третьих, иди лучше в магазин, надо отметить вхождение в наши ряды молодого сотрудника.
— Под шпиль? — остановился в дверях Кривко.
— У нас другого магазина нет, — по-прежнему строго сказал Тисловец. — Деньги есть?
— Есть, — кивнул Юзик. — С прошлого раза остались.
— Много не бери, — посмотрел на меня главный. — Ты с нами?
— В институт надо, — вздохнул я. — Пока что я там работаю.
— Иди, — разрешил Тисловец. — Отметим, когда Загорский заявление подпишет. С Короткевичем уже встречался?
— Нет.
— С ним тоже пока не надо. Согласуем ведущего передачи, тогда и встретишься. Говорят, в последнее время он много пьет.
«Неужели больше, чем сотрудники литр-драмы?» — подумал я.
— Каждый пьет столько, сколько позволяет здоровье, — окинул меня внимательным взглядом Валентин Николаевич.
Кажется, мое здоровье его не впечатлило. У него самого оно было богатырское.
9
К моему заявлению об увольнении по собственному желанию коллеги отнеслись по-разному.
Заведующий сектором, Василий Николаевич, подписал, ни о чем не спрашивая. Вероятно, он видел мой рассказ в «Маладосці».
А вот Григорий Николаевич Степун спросил.
— Сбегаешь? — поймал он меня за руку в коридоре. — И куда вы все рветесь?
— Не куда, а за чем, — ответил я. — Жар-птицу ищем.
— У нас в институте хорошие жар-птицы, — отпустил мою руку Степун. — Взять хотя бы Лиду.
Оказывается, у нас все обо всем знают. А ты ходишь задрав голову. Не все так просто, как говорит один твой знакомый.
— Нет, рассказ у тебя хороший, — сказал Григорий Николаевич. — Но ведь и нам языковеды нужны. Кому я передам свою хоругвь?
— Валере Дубко. Прекрасный языковед, лучше меня в сто раз.
— Дубко тоже не в ту сторону смотрит, — махнул рукой Степун. — Писатели, конечно, у нас лучше живут. Но глянь на своего шефа — должность, зарплата, квартира в новом доме. Ты был в ней?
— Был, — кивнул я, — помогал вещи перевозить. У него среди книг много ценностей нашлось.