Юзик позвонил в Брест Колоновичу, и тот согласился провести передачу.
— Спрашивал, что это за автор — Алесь Кожедуб, — усмехнулся Кривко.
— Сказали? — тоже усмехнулся я.
— Да он, видимо, читал тебя в «Маладосці». Мы ему заплатим, и он успокоится.
Я уже знал, что телевизионные гонорары имеют такую же притягательную силу, как и литература, если не больше. Но мне все равно стало обидно.
— Могу ему свой гонорар отдать, — сказал я.
— Не надо, — положил мне руку на плечо Юзик. — Все будет хорошо. Ты уже позвонил Короткевичу?
— Нет.
— Вот и звони.
Владимир Семенович новости о передаче про себя на телевидении не удивился, но и не обрадовался.
— Роман заканчиваю, не до передач, — сказал он. — Но раз уж решили, делайте. Кто ведущий?
— Колонович из Бреста.
— Серьезный критик. Скажи, чтоб не сильно меня ругал. Ты с телевидения?
— Редактор.
Мне не хотелось говорить, что я младший редактор.
— Ну и хорошо. Что от меня надо?
— Сделать синхрон на кинокамеру и дать несколько старопечатных книг для подсъемки. Таких, как у вас, ни у кого нет.
Мне было приятно вставлять эти телевизионные термины — «синхрон», «подсъемка». О них на днях упомянул Корнилович, и я запомнил. Жалко, нельзя использовать в передаче «бобслей» — нарезку мгновенных кадров. По отношению к Короткевичу это могли быть фигуры рыцарей, татарских конников и наших воинов. Однако эту идею зарубил главный редактор.
— Еще не пришло время для рыцарей, — сказал он.
Я отступился.
Режиссером передачи был Володя Колотков, и это очень хорошо. Во-первых, главному режиссеру редакции выделяют киноленты сколько он захочет и дают лучшее время для монтажа. А во-вторых, ассистенткой у него была Людмила Крук, с моей точки зрения, самая симпатичная из ассистенток редакции.
— Ты лучше на помрежек смотри, — сказала она, поймав мой заинтересованный взгляд.
— Зачем? — удивился я.
— Они моложе нас.
— Кого это — вас?
— Ассистенток. Мы уже институт закончили, а они сразу после школы сюда.
Это было не совсем так, некоторые из помощниц режиссера были уже взрослые женщины. Но я решил не зацикливаться на возрасте. Пока что нужно было занять свое место в редакции.
— А тебя никто не тронет, — махнула рукой Людмила. — Это нам не дают спокойно работать.
— Почему?
— Ты на белорусском говоришь. В нашей редакции это главное.
Я уже заметил, что в литр-драме редакторы отдела литературы говорили на белорусском языке, а театрального — на русском. Причем и те и другие делали это из принципа. Что же касается режиссерского цеха, то в нем на мове говорил один Эдуард Самогуд, и тоже из принципа.
— А ты? — спросил я.
— Что — я? — вопросом на вопрос ответила Людмила.
— Какой язык предпочитаешь?
— Мы все городские, — показала мне язык Людмила. — В нашей семье, например, говорят только по-русски.
— Ты откуда?
— Из Витебска.
— Потомственная интеллигентка?
— Ну, не совсем… — смутилась Людмила. — Отец в обкоме работает.
— Обкомовские только один язык знают, — кивнул я. — Хотя твой отец, наверно, родом из села.
— Откуда ты знаешь?
— По твоей фигуре. Наша девушка.
У Людмилы были тонкая талия, широкие бедра и упругий бюст. Смотреть на нее одно удовольствие.
— А ты смотри, да не заглядывайся, — сказала Людмила. — В нашем обкомовском доме на третьем этаже живет Крук, на втором Стук, на первом Грук. Нормальные витебские фамилии.
Я понял, что с Людмилой можно сварить хорошую кашу, но чуть позже.
— Главное, не опоздай, — усмехнулась она.
Людмила выгнула крутое бедро, и я предпочел за лучшее покинуть режиссерскую комнату.
— Хорошая дивчина, — подмигнул мне Юзик, с которым я столкнулся в коридоре.
— Чересчур, — покрутил я головой. — Отец в обкоме работает.
— А у них тут у всех отцы. Не зевай, лови момент.
— Алесь! — послышалось из кабинета главного редактора. — Зайди на минутку.
В кабинете, кроме Тисловца, находились Шарпила и Корнилович.
— Привыкаешь? — спросил Тисловец.
— Помаленьку, — пробормотал я.
— С коллективом уже обмыл это дело?
— Какое? — удивился я.
— Присоединение к телевизионной братии. Хлопцы, вы как?
— Я пас, — сказал Шарпила. — В издательстве книга идет, надо с редактором встретиться.
«А у меня еще нигде ничего не идет, — позавидовал я. — Посидеть бы с Жаруком над книгой».
— Пока с нами посидишь, — строго взглянул на меня Тисловец. — Посоветуйся с Юзиком, что брать и сколько. Рем, ты с нами?