— Ничего не забыл? — спросил Короткевич, когда оператор выключил камеру.
Я пожал плечами.
— Если и забыл, там нас поправят, — показал пальцем в потолок хозяин. — Сам пишешь?
— Рассказы, — сказал я.
— Это хорошо. Если Господь дал, надо писать. Валя, чай готов?
— Чайник уже остыл, сейчас подогрею, — ответила из кухни хозяйка.
— Я пойду с ребятами, а ты оставайся, — сказал Колотков. — У меня еще запись сегодня.
На самом деле никакой записи у него не было. Как, собственно, и у меня.
— Спасибо за приглашение, Владимир Семенович, — поднялся я со стула, — но у нас еще много работы. Телевизионная работа суетливая.
Короткевич развел руками. По его медвежьей фигуре было видно, что сейчас и ему самому не больно хочется пить чай.
Писательское дело тоже бывает суетливым.
4
— Новенький? — спросила рыжеволосая девушка, с которой я столкнулся на общей кухне в общежитии. — Где работаешь?
— В литр-драме телевидения.
— В литр-драме? — засмеялась она. — А я в редакции новостей на радио. Сегодня у Вальки день рождения, заходи вечером. Меня Мариной зовут.
— Валька тоже с радио?
— Нет, она видеоинженер. Симпатичная.
Марина тоже была симпатичная, волосы пылали, как факел.
— Что Валька пьет? — спросил я.
— Все, — фыркнула Марина. — Мы уже закупились, даже миску оливье сделали. Так что ждем.
— Ладно.
Как раз об этих девушках говорил мой сосед по комнате. Когда-то же надо с ними познакомиться, и день рождения подходил для этого как нельзя лучше.
Я купил семь темно-красных гвоздик, бутылку «Варны» и вафельный торт. Лучше, конечно, был бы «Киевский» торт, но за ним надо ехать в Киев. А там я давно не был. Как Саня Сварцевич растит дочку, которая недавно родилась?
«О киевской дочке будешь думать в другой раз, — оборвал я себя. — Сегодня у тебя день рождения Вальки».
Я постучал в дверь и решительно открыл ее.
На меня уставился десяток пар глаз, большей частью девичьих. И они были нисколько не хуже глаз девушек, что остались в мемориальном кабинете Якуба Коласа.
«Вот так и пройдет жизнь в странствиях из одного цветника в другой, — мелькнуло в голове. — Но где наша не пропадала!»
Мое место, конечно, было возле Марины.
— Мог бы и рядом со мной сесть, — посмотрела на меня через бокал с вином Валентина. — У меня день рождения, а не у нее.
— А это я его нашла на кухне, — показала ей язык Марина.
Я понял, что легкая пикировка здесь приветствуется, и мне стало совсем хорошо.
А Валька и вправду красавица: зеленые глаза, хорошая фигура, веселая улыбка, волосы в кудряшках. За словом в карман не лезет. Откуда это чудо?
— Из Ленинграда по распределению приехала, — сказала Валька. — А родом из-под Новгорода.
— Великого или Нижнего? — спросил я.
— Ленинградского, — махнула рукой Валька. — Ну, кто скажет тост?
Я послушно поднялся со стула. Произнесение тостов было неотъемлемой частью нашей жизни, я это уже хорошо знал.
Кроме девушек, за столом сидели два парня, тоже видеоинженеры. Но они больше молчали, чем говорили. Все правильно, инженерское дело выпивать да закусывать. Тем более салат оливье был хороший.
— Кто готовил? — спросил я Марину, подкладывая себе в тарелку еще одну ложку.
— Все вместе, — ответила она. — Мы здесь все вместе делаем, даже на работу одновременно опаздываем.
— Бывает и такое?
— Каждый день.
— А как же запись? Или вы без нее обходитесь?
— Записываем, — дернула плечом Марина, — но и в студии наши люди работают. Не даем друг дружке пропасть.
Я заметил, что дерганье плечом у нее было чем-то вроде нервного тика. Но тот, кто живет в общежитии, и должен быть с тиком.
— Вылечим, — подлила мне в бокал вина Марина. — Или ты водку пьешь?
— И пиво, — сказал я. — Мы же в литр-драме работаем.
— А я знаю твоих Тисловца, Коваля, Барановского. Они все с радио.
— У вас научились пить водку стаканами?
— Это они с детства умели, — засмеялась Марина. — В деревнях оно было трудное.
«Сама, видимо, городская», — подумал я.
— Из Червеня, — кивнула Марина. — Слышал о таком местечке?
— Слышал, — тоже кивнул я. — Все мы местечковые, даже Валька.
— Валька новгородская, — не согласилась Марина. — Ее бабка растила, поэтому она даже самогон пьет.
— Да ну? — удивился я. — Самогон пьют лучшие из нас.
— А я и есть лучшая! — крикнула с того конца стола Валентина.
Голос у нее был звонкий.
Я отсалютовал новгородскому уникуму бокалом. И Вальке, и Марине, и мне было понятно, что это застолье у нас не последнее.